ТЕРРИТОРИАЛЬНАЯ И ВОЕННО-ПОЛИТИЧЕСКАЯ ТРАНСФОРМАЦИЯ БОЛГАРСКОЙ ЗЕМЛИ (1236 1445 гг.)

ТЕРРИТОРИАЛЬНАЯ И ВОЕННО-ПОЛИТИЧЕСКАЯ ТРАНСФОРМАЦИЯ БОЛГАРСКОЙ ЗЕМЛИ (1236 1445 гг.)

Рассмотрим предлагаемую мною хронологию (1236-1445 гг.):

· 1236 г. – начало монголо-татарского нашествия и разгрома Волжско-Камской Болгарии;

· 1445 г. – образование на обломках Золотой Орды Казанского ханства (Казании).

А. Х. Халиков в своих работах о бегстве болгар на территорию Руси отмечает, что «многие болгары избегше, пришли в Русь, и просили, чтобы им дать место. Князь великий Юрий вельми рад сему был, и повелел их развести по городам около Волги и в другие». Очевидно, тогда и появились села с булгарскими выходцами около Костромы и еще выше по Волге, в частности, в Новоторжеской земле под Тверью. Вероятно, во Владимире нашел убежище и один из булгарских царевичей — эмир Гата, принявший там, в 1237 г. крещение и заложивший основу рода князей и графов Зубовых».

Чувашский исследователь В. Д. Димитриев в работе «Опустошение болгарской земли в конце XIV – начале XV вв.» о территории Волжско-Камской Болгарии пишет, что Болгарская земля занимала территорию современной Самарской, Ульяновской, части Пензенской областей, закамской и правобережной юго-западной части Татарстана и юго-восточной Чувашии. В исторических работах указывалось, что во второй половине XIV - начале XV вв. произошло перемещение населения Болгарской земли в лесные районы, расположенные севернее. Исследователи отмечают, что в конце XIV - начале XV вв. Болгарская земля была полностью опустошена: все ее города и селения были разгромлены, уничтожено огромное количество болгаро-чувашского населения. Территория Болгарской земли превратилась в дикое поле кочевья нагайцев [1].

Исследователь Г. А. Федоров-Давыдов о создании территориальной системы отмечал, что «Выделение уделов основывалось на том признании, чти государ­ство (ulus irgen) является достоянием всего рода того лица, которое создало державу и стало ханом. Так же как род или его ответвление владеет определенной территорией, на которой совместно кочуют его члены — urux'u, и владеет людьми, которые являются его потомствен­ными крепостными вассалами (unagan bogol), совершенно так же род является владетелем «народа-государства» (ulus), проживающего на определенной территории (nuntux~nutug). Происходит, следователь­но, перенесение понятий о родовой собственности на более широкую область, на область народа-государства. С этой точки зрения все племена и народы, вошедшие в состав монгольской империи Чингис­-хана, все делаются unagan-bogol' ами его или его рода. ...Власть рода Чингис-хана над его улусом, т. е. народом-государством выражается в том, что один из родичей (altun urug(urux)'a) становится императо­ром, ханом (xan, xagan), повелевающим всей империей, избираемым на совете рядовичей (xurilai~xurultai), другие же члены рода при­знаются царевичами (köbe'un=köbegün), имеющими право на то, чтобы получить в наследственное пользование удел — улус», исследователь далее отмечает, что Б. Я. Владимирцов определяет сущность улусного строя, улусной системы в монгольских государствах, не разбирая частных особенностей и конкретных форм этой системы в государствах, где правили представители различных ветвей рода Чингис-хана. По его мнению в результате монгольского завоевания юго-восточная степная Европа почти целиком стала улусом Джучидов. В районах с осед­лым населением сложились особые условия подчинения местного на­селения монгольским завоевателям. Улусная система могла быть дей­ствительно распространена только на кочевые степи.

Мы знаем, что Болгарская земля вошла в Улус Джучи (Золотая Орда) с 1243 г. Г. А. Федоров-Давыдов отмечает, что в другом месте Рашид ад-Дин пишет: «... когда (все) собрались, он (Чингис-хан) определил им счет по туманам, по тысячам и сотням. Всего было тринадцать куреней. Значение (термина) курень — коль­цо». Далее идет перечисление куреней и их состава. В курень, оказы­вается, входит уже не род, не племя, а нукеры и зависимые роды. Таким образом, нам представляется, что в приведенных свидетельст­вах мы можем видеть переход от куреня, как объединения кровных родственников, к тысяче и тумену как феодальному держанию.

Тумен и тысяча — новые войсковые единицы, новые обозначения для старых куреней, которые уже утратили свою патриархальную «чистоту», осложнились включением в них зависимых родов и пле­мен. С переходом от куреня к аилу курень совсем исчезает и заме­няется тысячей и туменом как обозначением группы кочевников, данных в удел. Отметим, что существовавшей у ряда тюркских пле­мен числительной номенклатуре (тумен, тысяча) очень долго прида­вали этнически-племенной оттенок (у башкир одно племя называлось «минг», что переводится как тысяча. Слово «хазар» — тысяча (по-персидски) стало названием афганской народности хазарейцы, а слово «сад» — сто (по-персидски) вошло в один из вариантов назва­ния их страны (Хазарджат или Сададжат). У узбеков было племя «юз».

Племена Дешт-и-Кыпчак были для монголов тем материалом, из которого на западе Чингизидской державы были созданы улусы и армия.

Например, в боях в Центральной Европе 1241 г. в монгольской армии сражались команы.

В хронике Матвея Парижского сохранилось письмо двух католи­ческих монахов, из которого явствует, что хотя воины монгольской армии и называются татарами, в войске много команов и псевдо­христиан .

Десятичная система деления всего населения при Чингис-хане
не была простым оформлением на военный лад племенных и родовых
группировок, как думают С. Е. Толыбеков и Г. Е. Марков. Своей
системой «Чингис-хан преднамеренно разрушал традиционную родоплеменную структуру» [2].

Территория Улуса делилась, по мнению исследователей, на правое и левое крыло. Все войско Чингис-хана делилось на правое и левое крыло. В соответствии с этим и улусы тоже были правого и левого крыла. Дешт-и-Кыпчак (так же как и собственно монгольское население, коренной юрт Чингис-хана после выделения части племен в удел Джучи и другим сыновьям) разделился, в соответствии со старой традицией кочевников Евразии, на две части, два крыла.

Однако, если раньше у тюрков (например, у печенегов) деление на два крыла соответствовало родоплеменному делению, то в фео­дальном государстве монголов одно племя могло быть расчленено между правым и левым крылом.

Эмиры левого крыла со своими отрядами во время боевых дей­ствий располагались на левом фланге, эмиры правого крыла — на правом. В этом мы видим пример той сопряженности общественных и государственных понятий и категорий с понятиями армейского ко­чевого быта, которую не раз еще придется отмечать в истории Золо­той Орды.

Прикрепление к войсковой единице, а, следовательно, к опреде­ленному кочевому улусу было очень строгим, и яса запрещала самовольный переход из одного подразделения в другое.

В этом следует усматривать характерное для кочевого феодализ­ма прикрепление производителя к кочевым общинам, которые вместе с территорией их кочевий составляли кочевой феод.

Совпадение общественной и военной структуры — характерней­шее явление общественного строя кочевников Центральной Азии. В эпоху военной демократии военные подразделения совпадали с племенами и родами. В эпоху улусной системы Чингис-хана и его преемников совпа­дение улусов, данных в держание, и военных подразделений также было весьма полным, что и нашло выражение в делении всего народа на военные единицы, соответствовавшие той или иной градации улуса. Но теперь улус (тумен или тысяча) не были просто племенем или родом, или другой патриархальной первобытной социальной группой. Это был конгломерат различных групп и осколков старых групп. Что­бы заменить старые патриархально-общинные связи, потребовалась дисциплина Чингис-хана, с ее строжайшим запретом менять свои сот­ни или тумены, равносильном запрещению покидать свои улусы, т.е. своих сюзеренов — беков, темников, тысячников - отмечает Г. А. Федоров-Давыдов. Таким образом, Волжско-Камская Болгария оказалась пограничной территорией между Золотой Ордой и Нижегородскими землями осковии.

В Золотой Орде была создана сильная центральная военно-политическая власть. Свою позицию Г. А. Федоров-Давыдов по центральной власти высказывает в работе «Общественный строй Золотой Орды», автор отмечает, что соответствие кочевой системы улусов армейской организации в Джучидском и в других монгольских государствах позволяли главе державы держать в рамках особо строгой дисциплины своих вассалов. Источники подчеркивают эту власть верховного каана или улусного хана над своими вассалами (царевичами и нойонами, эмирами – темниками, тысячниками и т.д.).

«Он поставил эмиров над войсками, учредил эмиров тысяч, эмиров сотни и эмиров десятка. Он указал, чтоб старший из эмиров,
когда он проступится и государь пошлет к нему последнего из своих
служителей для наказания его, отдавал себя в руки последнего и распростирался бы перед ним, пока он исполнит предписанное государем наказание, хотя то было лишение живота». «Он запретил эмирам обращаться к кому-либо кроме государя, а кто обратится к кому-ни­будь кроме государя, того предавать смерти, кто без изволения пере­менит назначение, того предавать смерти».

Источники подчеркивают зависимость держателей кочевых улусов от хана и полную власть хана распоряжаться делами улусов, назна­чать территории для пастбища и т. д. Эмиры — держатели ленных владений в степи оказывались экономически в жестких рамках хан­ской регламентации, как в армии — в рамках железной чингисханской дисциплины.

Чингис-хану приписываются следующие слова, хорошо отразив­шие положение улусной феодальной аристократии в то время:

«Только те эмиры туменов, тысяч и сотен, которые в начале и конце года приходят и внимают биликам Чингис-хана и возвращаются назад, могут стоять во главе войск. Те же, которые сидят в своем юрте и не внимают биликам, уподобляются камню, упавшему в глу­бокую воду, либо стреле, выпущенной в заросли тростника, тот и дру­гая бесследно исчезают. Такие люди не годятся в качестве началь­ников».

В. Рубрук писал, что «всякий начальник знает, смотря по тому,
имеет ли он под своей властью большее или меньшее количество людей, границы своих пастбищ, а также, где он должен пасти свои
стада зимою, летом, весною и осенью». П. Карпини указывает, что
«никто не смеет пребывать в какой-нибудь стране, где император не
укажет ему. Сам же он указывает, где пребывать вождям, вожди же
указывают тысячникам, тысячники — сотникам, сотники — десятникам».

Такова была улусная система в государстве монголов в XIII в., имевшая во всех своих звеньях соответствия в армии. Это была фео­дальная система, система феодальных условных держаний и вассаль­ных отношений. Улусы мы можем назвать кочевыми ленами.

В этой системе наличествовал, хотя и в скрытом виде, необходи­мый элемент феодального строя — феодальная, сословная собствен­ность на землю. Пастбища тысячи или тьмы закреплялись за огланами и нойонами, и они осуществляли всю регулировку движения под­чиненных им кочевых групп по этой территории, определяли маршру­ты кочевий, реализуя тем самым свое монопольное право на землю. Для этой формы собственности на землю была характерна типичная для феодализма иерархичность [3].

Верховным распорядителем земли объявлялся глава Чингизидского дама, а сам этот род являлся верховным собственником всей присоединенной и завоеванной территории. Это касалось и имущест­ва вообще, скота и людей: «...все настолько находится в руке импе­ратора, что никто не смеет сказать: «Это мое или его», но все при­надлежит императору, то есть все имущество, вьючный скот и лю­ди...» — писал П. Карпини. Именно потому во всех монгольских государствах, и затем как сильнейшая традиция во всех государст­вах, возникших на развалинах Золотой Орды, круг лиц, имевших право стать ханами, был строго ограничен рамками дома Чингизидов или Джучидов.

М. Г. Сафаргалиев в своем исследовании «Распад Золотой Орды» [4] о территориальной экспансии монголо-татар пишет, что отряд Батыя, ограбив дочиста Люблин, Сандомир, убивая всех, «не щадя ни пола, ни возраста.., учинив великие опустошения», вошел в Силезию. Сам Батый вместе с остальными монгольскими отрядами вторгся в Венгрию, «которая вся стала его добычей. Фридрих австрийский пришел на помощь с немецкими рыцарями; монголы, вооруженные в большинстве своем только луками и копьями и только часть их шлемами и панцирями, нанесли жестокое поражение... Король Венгрии Бела IV дал завлечь себя в неблагоприятную местность, в степь Моги при реке Сайо, Бату запер венгров точно в овчарне, начал их избивать, для бегства оставалась открытой только одна дорога, вследствие этого учинился беспорядок: монголы бьют венгров, как скот. Монголы, получившие подкрепление от подошедшей из Селезни части войска, превращают Венгрию в пустыню, делают набеги до Иллирии и Далмации.

Раздоры в среде монголов, начавшиеся еще при завоевании Северо-восточной Руси, были прекращены благодаря вмеша­тельству великого хана, отозвавшего Гаюка и Бура в Монголию. Теперь же, когда умер Угедей и великим ханом был провозгла­шен царевич Гаюк, враг Батыя, борьба между домом Угедея и Джучи вступила в новую стадию. Поэтому Батыю пришлось прекратить дальнейшую борьбу на Западе, вернуться в Дешт-и-Кипчак и заняться укреплением своего положения в Джучиевом улусе.

История образования нового западно-монгольского госу­дарства – Золотой Орды, особенно ее первая стадия, недоста­точно отражена в источниках. Единственный источник, имею­щийся в распоряжении исследователей – это известия Лаврентьевской летописи о приходе великого князя Ярослава Всеволодовича в ставку Батыя в 1243 году «про свою отчину». При этом в летописях не указывается место нахождения ставки Батыя. Лишь в Казанской летописи, составленной гораздо позд­нее, имеются некоторые указания, которые дают право предполагать, что первоначальная ставка Батыя находилась не в районе будущего Сарая, а где-то в пределах камских булгар. По словам автора «Казанского летописца», «держании же наши идоша в Болгары ко царю и ту (т. е. Батый) его (т. е. Ярослава Всеволодовича) встретиша и утолиша его великими многими дарами. И оставися царь Саин (т. е. Батый) пленити русский земли и восхоте близ ея кочевищи своем, где вспятися на Русь ити, поставити град на славу имени своего». Приведенный исследователь отрывок, несмотря на его позднейшее происхождение, во мно­гом дополняет сообщения более ранних летописей. Судя по со­общению автора «Казанского летописца», Батый после возвра­щения из венгерского похода весной 1242 г. находился в «старом граде» камских булгар — в городе «Брягове» («Великом Булга­ре») до постройки «на славу имени своего» г. Сарая, затем превращенного в резиденцию ханов Золотой Орды. К тому же подводит нас и Лаврентьевская летопись, сообщающая, что рус­ские князья явились «про свою отчину» к Батыю в г. Великий Булгар, откуда они были отпущены «когождо в свою отчину» в 1243—1244 гг.

Таким образом, Волжско-Камская Болгария (земли) примерно на 70-80 лет стала оплотом размещения монголо-татарской администрации.

Какая территория была включена в евразийскую Золотоордынскую империю (Улус Джучи)? Обратимся к работе М. Г. Сафаргалиева «Распад Золотой Орды».

Имеется географическое описание 3олотой Орды, составленное арабскими писателями XIV – XV вв.; сохранилась также китайская карта монгольских государств, составленная в XIV в., но все же нет достаточных данных о государственных границах Золотой Орды в момент ее образования. Можно согласиться с А. Ю. Якубовским, что определение границ Золотой Орды представляет большую трудность.

На основании имеющихся материалов XIV века территорию Золотой Орды для этого периода можно определить лишь сум­марно. С небольшими изменениями эти же границы можно принять и для XIII в. Арабские географы XIV—XV вв. указы­вают примерную государственную границу Джучиева улуса при Узбеке в таком виде: «Царство его (лежит) на северо-востоке и (простирается) от моря Константинопольского (Черного) до реки Иртыша, в длину на 800 фарсахов, а в ширину от Бабелеваба (Дербента) до города Булгара, т. е. приблизительно на 600 фарсахов». Ибн-Арабшах, говоря о Золотой Орде, подчеркивал: «Граница Дештской земли с юга — море Кользумское (Каспий­ское)... да моpe Египетское (Черное), завернувшее к ним из областей Румской... С востока — пределы владений Хорезма, Атрар, Саганак, да другие земли и страны, по направлению к Туркестану и землям Джетским, вплоть до границы Китайских... С севера — Ибирь и Сибирь, пустыни и степи, да пески (нагро­можденные) точно горы... С запада — окраина земель Русских и Булгарских да владения хрестиан...». По китайской карте 1331 года в состав Улуса Узбека входили: часть нынешнего Казах­стана с городами Джендом, Барчакендом, Сайрамом и Хиахатзуми (Хорезм), Поволжье с городом Бу-лиар (Булгар), Алоеце (Русь), Крым с городом Са-ги-ла (Солхат), Северный Кавказ, населенный А-лан-а-Сеци (аланами) и Сар-ко-ци (чер­кесами). На этой карте не указывается ни одной точки на западной границе государства, так как географические познания китайцев далеко на запад не простирались. Арабский писатель Эль-Омари называет Дунай рекой, протекающей через владения Узбека. По его же словам, «болгары и сербы на Дунае ухаживали за султанами Кипчака, вследствие великой власти его над ними и (опасения) взыскания за вражду их по случаю близости их от него», т. е. от Золотой Орды. Армянский писатель XIII века Стефан Синайский говорит о покорении Батыем земель до пре­делов аллеманов и венгров. По всей вероятности, речь идет о низовьях Дуная, где находилось местопребывание темника Ногая. Что касается среднего течения Дуная, то этот район не был закреплен за монголами.

Таким образом, потомки Джучи владели огромной террито­рией, охватывавшей почти половину Азии и Европы — от реки Иртыша до реки Дуная и от берегов Черного и Каспийского мо­рей до «страны мрака». Ни одно из монгольских владений, обра­зованных потомками Чингис-хана, не могло сравняться с Золо­той Ордой ни по обширности своей территории, ни по численно­сти населения, состоявшего из самых разнообразных народностей, и племен. Материалы переписи, про­веденной монголами в период образования государства, навсегда утрачены для науки, поэтому установить численный состав и этническую принадлежность населения, Джучиева улуса, как и других монгольских государств, почти невозможно. Единствен­ное, что можно более или менее точно установить — это перечень народностей, когда-то являвшихся подданными ханов потомков Джучи.

Согласно «Сокровенному сказанию», составленному в 1240 го­ду, при образовании Джучиева улуса в 1207 г., Чингис-хан вы­делил в удел своему старшему сыну Джучи из числа «лесных народов», обитавших к западу от рек Селенга, Шибирь, ойратов, бурятов, урсуготов, хаюханадов, хапкасов, тубаков, кирги­зов и др. После похода в Среднюю Азию в 1221 г. Джучию были отданы еще «бессермены, говорившие на куманском (половец­ком) языке», а также племена, обитавшие севернее Хорезма, и значительная часть жителей бывшего Хорезмского государства. По смерти самого Джучи из его владения значительная часть отошла к Угедею, в связи с чем восточная граница Джучиева улуса переместилась к бассейнам реки Иртыша, и большая часть племен и народностей, перечисленных в «Сокровенном сказании», перешла к потомкам Угедея, за исключением ойрат, киргиз, ханты, которые упоминаются позднее в качестве данников золотоордынских ханов. После походов Батыя 1236—40 гг. в состав Джучиева улуса вошли многочисленные покоренные им народы.

г. Болгар

В письме Угедею в 1238 году, когда его походы еще не были законченными, Батый сообщает о завоевании им одиннадцати народов, хотя он не перечисляет название народов, но, как вид­но, составители «Сокровенного сказания» имели в виду: канлык (канглых), кипчаут (кыпчак), бачжигит (башкир), оросут (Русь), мачжарт (маджар), ясут (асе), сагут-серкесуть (чер­кес), кешамир (?), болар (булгар), краал (курал-карел). О завоевании башкир («бачигит») говорится не только в «Сокро­венном сказании», но и у Плано Карпини («баскарт»). Венгер­ский монах Юлиан, один из ранних западноевропейских авто­ров, как и Плано Карпини, сообщает о завоевании войсками Батыя царства Саксин («Saqsyn»), не объясняя, однако, был ли это небольшой хазарский город или этническая группа, в свое время давшая название этому городу. Если бы они имели в виду жителей небольшого города, покоренного монголами, то вряд ли тогда нужно было бы говорить о царстве Саксин и ставить их рядом с царством «Фулгар», т. е. Булгар. Далее Юлиан сооб­щает о нападении монголов на Ведин, Меровию, Пойдавию и на царство морданов-мордванов. Следовательно, Юлиан говорит о саксинах, как об одной из этнических групп наряду с весью (вединами), мордвой (мордван) и фулгар (булгар), покорен­ными Батыем перед нашествием монголов на Русь. Правда, данные Юлиана еще не подвергались критическому изучению в нашей исторической литературе с точки зрения этнографиче­ской, что, несомненно, дало бы очень много для выяснения во­проса об этническом составе населения Джучиева улуса.

М. Г. Сафаргалиев далее пишет, что до сих пор остается неясным упоминание Юлиана о Меровии, имел ли он в виду прежних мери или современных марийцев, так же как и вопрос о народности пойдавии. У Плано Карпини есть указания о какой-то этнической группе «пароссит», которых он помещает на севере между башкирами и ненцами («самагидами»). Быть может, Юлиан и Плано Карпини говорят об одном и том же народе, носившего двойное наименование, имея в виду пермяков, когда-то называвшихся «петрасами». Что же касается «мордванов» и «вединов», о покорении которых пишет Юлиан, то речь у него идет о современной мордве и на­роде «весь», когда-то жившем в районе Белоозера.

Рашид-ад-дин и Плано Карпини называют среди народов, покоренных монголами, «келар» или «корол», обитавших рядом с киргизами и башкирами. Абулгази, располагавший каким-то не дошедшим до нас источником, сообщает, что при распределе­нии покоренных народов между своими родичами, Батый отдал курал в качестве удела своему брату Шайбану. Улус же Шайбана находился в Сибири, причем западная граница его улуса проходила по Уральскому хребту. На восточных склонах Верх­него Урала, должно быть» и проживал этот народ, «курал». В Мюнстерской карте XV в. на восточных склонах Урала куралы помещены под названием «Coreli», в котором легко можно знать современных карелов, живших тогда вблизи Урала, их, по-видимому, имеют в виду Плано Карпини и Рашид-ад-дин.

Помимо отмеченных выше народностей и племен, входивших в состав Золотой Орды, нужно сказать еще о половцах, аланах (или асах), кумыках и маджарах, также завоеванных монго­лами и являвшихся данниками золотоордынских ханов. Некото­рые из них, несмотря на более чем двухсотлетнее господство монголов, все же сохранили свою народность,а другие, как половцы и маджары, будучи тюрко-язычными племенами и по быту и культуре, приняли участие в образовании татарской народности. Одна из групп туркмен также входила в состав Золотой Орды: Абулгази, например, указывает, что туркмены, кочевавшие у полуострова Мангышлака, платили дань ханам Золотой Орды. Что же касается сообщения Плано Карлики о грузинах, армянах и азербайджанцах, как о подвластных Батыю, то это указание может относиться лишь к начальной стадии суще­ствования Джучиева улуса, а именно до образования государст­ва хулагидов, когда, действительно, грузины и армяне и азербайд­жанцы были покорены монголами, а их владетели ездили к Батыю за ярлыком. После сложения нового монгольского госу­дарства в Иране в 1256 году районы, заселенные грузинами, армянами и азербайджанцами, отошли к хулагидам, попытка же преемников Батыя вернуть эти районы кончилась неудачей.

Говоря о народах, покоренных монголами, необходимо не­сколько остановиться на татарах, также покоренных монголами в числе других народов [5].

Татарские исследователи (XX – XXI вв.) утверждают, что болгары – это татары, но история показывает обратное.

Обратим внимание на позицию М. Г. Сафаргалиева по татарам. Монголы, представлявшие небольшую господствующую прослойку, отделяли себя от татар. Рубрук во время своего пребывания в ставках великого хана в Монголии и у хана Золотой Орды, описывая свою беседу с великим ханом Менгу, ханом Золотой Орды Батыем, его сыном Сартаком и другими представителями монгольской аристократии, подчеркивает, что «не желают они называться татарами, ибо татары были другим народом, называли себя моалами, т. е. монголами».

Среди массы «татар» монголы, образовавшие основное ядро, на которых опиралась правящая династия, составляли мень­шинство. Основная масса монголов осталась в самой Монголии, и лишь небольшая часть их была «вкраплена» в отдельные мон­гольские государства в качестве «рассадника» монгольских элементов. Их удельный вес в Джучиевом улусе был даже не­значительнее, чем в других монгольских государствах». По свидетельству Рашид-ад-дина, Чингис-хан выделил в улус свое­му старшему сыну Джучия только 4000 монгольских семейств. «Сокровенное сказание» приводит несколько большую цифру (9000 юрт). Н. И. Веселовокий вслед за Рашид-ад-дином определял количество монголов в Золотой Орде порядком всего лишь 4000 семейств, обходя указания «Сокровенного сказания»» а также преуменьшает численность монголов в войсках самого Батыя, определив их в 30 тыс. человек. Число монгольской части войск Батыя было гораздо больше. По свидетельству Юлиана, в войсках Батыя насчитывалось всего 375 тыс. человек, из кото­рых 240 000 были «рабы не их закона», т. е. не монголы, и 135000 «отборнейших (воинов) их закона», т. е. монголов. Дру­гой современник, монах Доминиканского ордена Симеон Сенткентский, участвовавший в первом посольстве к монголам, опре­деляет численность воинов Батыя в 610 тыс. человек, в том числе 160 тыс. монголов [6].

Татары-монголы пробыли за пределами Руси около двух лет. Разорив ряд стран Западной Европы, Батый летом 1242 г. по­вернул обратно на восток. Часть войск монголов ушла обратно в Монголию; а с Батыем в Дешт-и-Кипчаке остались лишь улусные люди самого Батыя и его братьев. Численность монголов в Золотой Орде, конечно, не могла ограничиваться 4000 или 9000 семейств. Абулгази, писавший на основании более ранних источников, говорит, что Батый после завершения похода на запад, выделил только двум своим братьям Орда-Ичену и Шайбану по 15 тыс. монгольских семейств, остальные 13 братьев также получили уделы. Следовательно, число монголов не огра­ничивалось 4000 семействами, но в то же время численность монголов в Золотой Орде была не так уж велика, чем, отчасти, и объясняется быстрое отуречивание монголов в Золотой Орде.

Арабский писатель XIV в. Эль-Омари, отмечая факт быстрой утраты монголами своего монгольского облика, писал: «В древ­ности это государство было страною кипчаков, но когда им завладели татары (монголы), то кипчаки сделались их поддан­ными. Потом они (монголы) смешались и «породнились с «ними (кыпчаками), и земля одержала верх над природными и расовы­ми качествами их (монголов), и все они стали, точно кипчаки, как будто они одного (с ними) рода, оттого что монголы посе­лились на земле кипчаков, вступали в брак с ними и оставались жить в земле их (кипчаков)». Монгольская прослойка в Золотой Орде, составлявшая господствующее ядро, будучи относительно малочисленной по сравнению с завоеванным им населением, согласно Эль-Омари, уже в середине XIV века растворилась среди многочисленных тюркских элементов Дешт-и-Кипчака. Монголы не только приняли половецкий язык и обычаи, но и принуждены были «приноравливаться» к тем производительным силам, которые они нашли в завоеванной стране. Взаимоотношения кучки монгольской феодальной аристокра­тии с завоеванными народностями и племенами, часто стояв­шими по уровню развития выше монголов, естественно, не могли быть прочными. Покоренные народы не могли мириться с. раб­ским положением и вскоре вступили в борьбу за свое освобожде­ние. Об этом свидетельствуют восстания на Руси в 1262 г., охва­тившие районы Ростова, Ярославля и Суздаля. Поэтому монголы стали искать себе союзника в лице местной феодальной знати и среди местного мусульманского и православного духовенства, С их помощью монголы рассчитывали укрепить и сохранить дес­потическую власть ханов над покоренными народами Восточной Руси.

По свидетельству араба Эль-Омари, подобные же взаимо­отношения существовали между правителями черкесов, алан с ханами Золотой Орды. «Они (черкесы, русские и ясы),— пишет Эль-Омари, — не в силах сопротивляться султану этих стран, и потому (обходятся) с ними как подданные его, хотя у них и есть (свои) цари. Если они обра­щались к нему с повиновением, подарками и приношениями, то он оставлял их в покое, в противном же случае делал на них грабительские набеги и стеснял их осадами». В житии Фе­дора Ростиславича Смоленского рассказывается о поездке бол­гарских князей в ханскую ставку за получением ярлыка, как это делали и русские удельные князья: «Начата ходити русские князи и болгар в орду к царю, — пишет автор жития, — отчин своих просити у царя на столований своих».

С. М. Шпилевский, один из крупнейших знатоков истории народов Среднего Поволжья, в XIX веке, основываясь на житии Федора Ростиславича, утверждал о существовании вассального Булгаро-жуктенского княжества в составе Золотой Орды.

Внимательное изучение текста «Жития», однако, не дает нам утвердительного ответа на вопрос о возможности осуществления вассального булгарского княжества на Каме, Если бы даже это имело место, что весьма сомнительно, то только в самом начале существования Золотой Орды, точнее, в первые годы правления Батыя. По-видимому, в «Житии» речь идет о дунайских болга­рах. В сочинении армянского инока XIII в. Магаки говорится о поездке армянского царевича Смбата к Батыю, которого он «пожаловал землей» в качестве ленного владения. В такой же мере можно допустить и существование вассального мордовского княжества. Юлиан передает, что из двух мордовских князей «один князь со всем народом и семьей покорился владыке Тата­рии». Из свидетельства Рубрука мы узнаем, что у Юлиана речь идет о князе мордвы-мохши («моксел»), правитель которого (его Рубрук называет «государем») со своими войсками участ­вовал в походе Батыя в Венгрию, где «их государь и большая часть людей были убиты». Впоследствии в русских летописях неоднократно упоминались мордовские князья, участвовавшие в походах хана в качестве его вассалов, «со своими мордвичами».

Монах Иоганки Венгра, совершавший путешествия к башки­рам в письме, датированном 1320 г., сообщает о государе «всей Баскардии (Башкирии), зараженом сарацинским заблуждением».

Эти данные в достаточной мере подтверждают факты сохра­нения монголами представителей прежней династии у русских, черкесов, алан, мордвы, башкир в период образования Золотой Орды. Правда, сохраняя старую династию во главе местной ад­министрации, монголы одновременно ввели для контроля над деятельностью местных вассальных правителей институт баскачества. Случаи сохранения монголами в системе Золотой Орды прежнего управления, существовавшего у покоренных ими наро­дов, говорят о примитивном характере системы управления мон­голов. Ханы и баскаки зорко следили за деятельностью своих вассалов, проявляя жестокий террор, по отношению к местным удельным князьям, сталкивая одного князя с другим в целях «поддержать несогласие между ними, никому из них не давать усиливаться». Но ханом так и не удалось создать устойчивого равновесия сил. Народные движения XIII – XIV вв. пробили первую брешь в монгольском иге и создали условия, облегчив­шие дальнейшую экономическую и политическую централиза­цию русских земель.

В тех районах государства, где непосредственно правили сами монголы, был образован ряд самостоятельных улусов во главе с братьями Батыя, которые являлись фактически самосто­ятельными государями в своих улусах. Как на раннем этапе суще­ствования Монгольской державы Чингис-хан, подчиняясь сущест­вующему феодальному порядку, раздавал уделы («улусы») своим родичам, так и Батый, вынужденный следовать тому же порядку, стал раздавать улусы своим братьям. Известный историк XVII в. Абулгази в своей «Родословной тюрков» передает интересный факт. После того, как был завершен поход в Восточную Европу и монголы вернулись в Дешт-и-Кыпчак, Батый сказал своему брату Орда-Ичену: «В этом походе ты содействовал окончанию нашего дела, потому в удел (иль) тебе отдается народ, состоя­щий из пятнадцати тысяч семейств, в том месте, где жил отец твой».

Об уделе («улусе») Орда-Ичена сообщают Плано Карпини и персидский историк Рашид-ад-дин. Плано Карпини, лично посетивший ставку Орда-Ичена, лежавшую на восточных окраи­нах государства Батыя, помещает ее вблизи «некоего моря», «не очень большого», где имелось «довольно много островков». На берегу этого «моря» находилась «некая большая гора». «Земля же изобилует многими реками, но небольшими; на берегах рек с той и другой стороны стоят леса, но необширные. В этой земле живет Орду, старший над Батыем (?); мало того, он — древнее всех князей татарских; там имеется также орда или двор его отца, в котором живет управляющая им одна из его жен». Плано Карпини тем самым подтверждает приведенный нами рассказ Абулгази о пожаловании Орда-Ичену удела, «отчины» его отца, т. е. Джучия, где, по-видимому, находилась ставка Джучи в последний период его жизни в 1227 г. К сожалению, Плано Карпини не приводит названия этого «небольшого моря», вблизи которого были (расположены владения Орда-Ичена. А. И. Малеин в своих примечаниях к отчету Плано Карпини принял это «некое море» за озеро Байкал. В таком случае путешественники, прежде чем попасть в Каракорум, должны были сделать большой обход на север. Из описания же пути следования Плано Карпини этого не видно. Е. Бретшнейдер, а за ним и академик В. В. Бартольд, принимали это «некое море» за озеро Ала-Куль. Вряд ли европейский путешественник мог принять маленькое озеро Ала-Куль за «море». Скорее всего, Плано Карпини имел в виду озеро Балхаш, действительно по своим размерам напоминающее море, имевшее до 400 км в длину и до 30 км в ширину. Из описания другого путешественника, Марко Поло, писавшего о владении Кончи, внука Орда-Ичена, видно, что владения Орда-Ичена занимали большую территорию «по большим равнинам и по долинам и высокими горами», тянулись на север по болотистым местам до «страны тьмя», где «всегда темно, нет ни солнца, ни луны, ни звезд...». Следователь, но, владения Орда-Ичена надо искать, прежде всего, в районе озера Балхаш на склонах гор Тарбогатая, где одна из вершин очевидно, в честь Орда-Ичена носит название Уардатау — гора Орды. В районе Тарбогатая владения Орда-Ичена граничили с Улусом Чегатая и Угедея, простираясь по бассейну реки Иртыша и суживаясь к северу до «страны мрака».

Улус Орда-Ичена, известный в источниках под названием «Синяя Орда», состоял из бывшего удела Джучи, выделенного еще Чингас-ханом. «Резиденция Джучи-хана,— пишет Абулгази, - была в Дешт-и-Кипчаке, в стране, называемой «Синей Ордой». Орда-Ичен, как младший сын, получив резиденцию своего отца, сделался владельцем Синей Орды и, по монгольским обычаям, закрепил ее за своими потомками. На это указывает­ся и в продолжающей историю Рашид-ад-дина «Муиззи», у «Орды были три старшие жены, все три из племени кунграт, сыновей и урук (его) называют Синей Ордой (Кок-Орда)».

Говоря об Орде-Ичене, необходимо остановиться еще на других частных вопросах. Писатели-современники называют Орда-Ичена старшим сыном хана Джучи, поэтому в историче­ской литературе он обычно рассматривается в качестве старшего брата Батыя. Между тем, цитированные нами выше авторы, Плано Карпини и Рашидчад-дин, называют Батыя старшим из рода чингисидов (ака), хотя Орда-Ичен в ту пору был жив. При избрании Гаюка на ханский трон, как указывается в источниках, решение курултая, «вследствие отсутствия его (Батыя) как старшего (ака) из всех родов», не было законным. Перед выбо­рами хана Менгу монгольская аристократия обращается к Батыю с такими словами: «Тебе следует быть царем нашим, т. к. из рода Чингизова нет никого старшего тебя». В обоих случаях Орда-Ичен (который, кстати сказать, присутствовал на цере­мониале) не называется старшим в роде. Если бы он был стар­шим из сыновей Джучи, монгольская аристократия должна была называть Орда-Ичена, а не Батыя старшим в роде (ака). Говоря об «Орде», персидские историки к имеии «Орда» добавляют, слово «Ичен», переводя, монгольское слово «ejm» словом «хозяин-владыка». Это прозвище, как правило, у монголов давалось младшему сыну, и последний после смерти отца получал в наследство его «юрт». Так'было с Тули, младшим сыном Чингис­хана, который получал после смерти Чингис-хана его «юрт» — удел. Академик Б. Я. Владимирцов, обративший на это внима­ние, писал: «Младшему сыну доставалось основное имущество отца: он получил в наследство юрту отца и его жен, если их было несколько, с их стойбищами, кочевьями, айлами; младших сыновей, поэтому величали «ejin», т. е. «хозяин-владыка». А так как по традиции они являлись хранителями домашнего очага, то их еще называли odcigin, или odjegin, т. е. «князь огня». Б. Я. Вла­димирцов при этом цитирует следующее место из Рашид-ад дина: «Монгольский обычай есть таков, что меньшего сына называют эджен; по этой причине, что он находится в доме, имущество, хозяйство и домоводство ему назначается. Значение эджен — есть младший сын, который остается в доме, юрте, т. е. «господин огня и юрта». Мы уже видели, что во владениях Орда-Ичена находился двор его отца (Джучия) и его жены. Из этого можно сделать вывод, что Орда-Ичен, как младший сын Джучи, получил юрт своего отца, как в свое время младший сын Чингис­хана Тули получил в наследство юрт Чингис-хана.

Вслед за Орда-Иченом был выделен улус другому брату Батыя, Шайбану. также участвовавшему в венгерском походе и показавшему «усердие». Батый отдал ему в «удел» («иль») из покоренных им государств область Курал, а из родовых вла­дений — четыре рода: кушчи, найман, карлык и буйрак. При этом Батый сказал Шайбану: «Юрт, в котором ты будешь жить, будет между моим юртом и юртом старшего брата моего Орда-Мчена, летом ты живи на восточной стороне Яика, по рекам Ир-гиз, Савук, Орь, Илек до горы Урала, а во время зимы в Аракуме, Кара-Кума и побережьях реки Сыр в устьях Чу и Сармсу». Об улусе Шайбана также сообщает и Плано Карпини, назвав его «Сыбаном». Описывая владения сыновей Чегатая, Плано Карпини далее пишет: «с севера же прилегает к ней земли черных Китаев и океан. Там пребывает Сыбан, брат Батыя». Улус Шайбана на востоке граничил с улусом его брата. Орда-Ичена, где-то у Иртыша, а на западе — с улусом Батыя, где-то у восточных склонов Уральских гор; как и улус Орда-Ичена, улус Шайбана простирался на север до «океана», т. е. до Север­ного Ледовитого океана [7].

Рассмотрим подробнее язык татар:

· татары – это тюрки, говорящие на Z-языке (татаро-кыпчакский тип языка);

· болгары – это тюрки, носители R-языка (болгаро-чувашский тип языка).

Необходимо обратить серьезное внимание на сноску, предлагаемую М. Г. Сафаргалиевым (стр. 36).

В. Г. Тизенгаузен указывал, что эти указания Эль-Омари, относящиеся к 40-м гг. XIV ст., подтверждаются свидетельством другого арабского писателя Ибн-Батута, лично посетившего Золотую Орду при хане Узбеке. Говоря о подданных последнего, он называет их не иначе как тюрка­ми, говорящими на тюркском языке, подразумевая под тюркским языком половецкий (кыпчакский) язык. То, что в Золотой Орде говорили по-половецки, это на­ходит подтверждение и в других данных. Франческо Пеголотти (1340 г.) в своей книге «Торговое дело» (Pratica della Mercatura) советует купцам, едущим по торговым делам в Золотую Орду (в Тану), нанять переводчика.., по меньшей мере, двух хороших слуг, которые хорошо бы знали куманский (т. е. половецкий) язык. Этим же объясняется составление половецкого словаря (Codex Cumanicus) в той же Италии в 1303 г. в качестве руководства венецианским купцам, имеющим торговые дела с Золотой Ордой. Дошедшие до нас литературные памятники Золотой Орды — «Мухаббет намэ» (754 г.) и трактат Мухаммеда, сына Алия Саранского (759 г). — «Нехжул-Ферадио» и ханские ярлыки написаны, на половецком языке; это, конечно, не означает, что в Золо­той Орде не говорили и по-монгольски. Монгольская рукопись на бересте, найденная в 1930 г. в пределах Саратовской области и датируемая первой четвертью XIV в., свидетельствует об употреблении в Золотой Орде монголь­ского языка и о наличии в Орде монгольской литературы (об этом подробно см. Н. Н. Поппе — «Золотоордынская рукопись на бересте», Советское Востоковедение, т. II, 1941 г., стр. 126—127). Нам известно также, что Узбек знал монгольский язык, но основная масса говорила не на монгольском, а на половецком языке, принимаемым за татарский язык XIII—XIV вв.

Таким образом, авторы говорят не о болгаро-чувашском типе, а о том, что татарский язык кыпчакским языком (Z-языком). Поэтому утверждение татарских исследователей «языковедов» о болгаро-кыпчакском языке, конечно, политический заказ и искажение истории. На странице 12 работы «Распад Золотой Орды »исследователь М. Г. Сафаргалиев отмечает, что татарский народ сформировался в условиях Золотой Орды. Автор утверждает, что татарская версия «Сборника летописи», опубликованная Н. И. Березиным в «Библиотеках восточных историков» еще в 1851 году, не привлекалась исследователями. До сих пор отсутст­вует русский перевод этого памятника, и исследователи, не владеющие татарским языком, не могли им пользоваться. Да и сама рукопись имела много недостатков: в рукописи Н. И. Бере­зина отсутствовал год составления летописи и имя составителя. Только в 1922 году в Казани была обнаружена другая рукопись этого сочинения, несколько отличавшаяся от рукописи Н. И. Бе­резина и являющаяся притом старейшей. Эта рукопись теперь находится в рукописном отделе Научной библиотеки Казанского государственного университета. Она во многом дополняет наши представления о «Сборнике летописи». В рукописи Казанского университета точно называется год составления «Сборника летописи» и имя его составителя (1601 г. — Кадыр Али бей). В своих заключительных строках автор сообщает, что «Сборник летописи» есть не что иное, как татарский перевод «Прославле­ния Чингис-хана», составленного на персидском языке. Кадыр Али бей в своей летописи дает генеалогическую таблицу потомков Джучи, во многом отличающуюся от той гене­алогии, которая дается в «Родословной тюрок» Абулгази баха­дур хана (XVII в.) и во многом тождественную с таблицей «Муизза» — «Книга, прославляющая генеалогию в родословном дре­ве монгольских султанов», составленную в 1426 г. Кроме того, Кадыр Али бей в своей летописи приводит ряд данных, связан­ных с образованием Сибирского ханства и Ногайской Орды и др. материалы, представляющие известный интерес. Если к вышеуказанным памятникам татарского происхождения приба­вить еще ханский феодальный эпос — «Сказание о Едигее и Тохтамыше», — сугубо тенденциозного характера, на это ограни­чивается число памятников татарского происхождения.

Далее исследователь отмечает, что «Сказание о Едигее и Тохтамыше» сохранилось у всех народов, проис­хождение которых так или иначе связано с историей Золотой Орды. Оно встречается в многочисленных вариантах у ногайцев, казахов, татар, башкир и каракалпаков. Нам не известен лишь узбекский вариант сказания о Едигее. Этот ханско-феодальный эпос возник при дворе ногайского князя Нураддина, сына Едигея, в целях прославления ногайских князей. Родоначальник ногай­ских князей, Едигей, изображается то в виде потомка халифа Алия, то мис­тика Хаджи-Ахмета Ясави. Отец Едигея был эмиром ханов Синей Орды, сам Едигей с начала своей карьеры стал эмиром хана Тохтамыша и позднее поднялся до положения временщика; он отличался небывалой жестокостью, особенно в отношении к русскому улусу. Историки, изображавшие Едигея чуть ли не героем татарского народа, впали в ошибку, ту же ошибочную точку зрения допустил акад. А. С. Орлов в своем обзоре «Казахский герои­ческий эпос» [8].

Таким образом, отметим позицию автора:

· татары говорили на половецком языке (кыпчакском языке), т.е. были носители Z-языка;

· татары произошли в условиях Золотой Орды:

ü казахи;

ü башкиры;

ü узбеки.

Таким образом, болгаро-чуваши не могли относиться к татаро-кыпчакской языковой группе (Z-язык).

А. Х. Халиков большой акцент делает на сильное влияние Золотой Орды на население Волжско-Камской Болгарии. В частности, он пишет, что «давший воспитание ученым и любивший их, мечети строивший и много благодеяний совершивший, бедных любивший, Ходжи сына, Госмана, сын, сборщик податей Ибрагим Суварский». Возможно, в связи с этим, как полагает М. Сафаргалиев, были сокращены разме­ры самой дани. А дань эта, называемая каланом, обычно собираемая с земли и вообще с оседлого насе­ления, была достаточно велика — до 30, а иногда и до 50% урожая или доходов.

Тогда же усиливается стремление к освобождению от налогов, о чем свидетельствует, по мнению Г. А. Фе­дорова-Давыдова, восстановление института тарханства и начало функционирования института сойургала (суарли у булгар). Так назывались служилые люди, осво­божденные от многих налогов и повинностей государем той или иной страны. Интересно в этом отношении надгробие 1322 г. из Болгар, поставленное на могиле Сатылмыша, сына «суарли Азнаба».

Это надгробие свидетельствует еще об одном важ­ном процессе в булгарской среде конца XIII — начала XIV вв. — о попытках восстановления титулов булгарских князей (беки), в том числе и владетельных (эми­ры). В связи с этим, кроме уже упомянутого надгробия Хасанбека, сына эмира Махмуда из окрестностей Ка­зани, упомянем о надгробии из Болгар 1323 г., поста­вленном на могиле «эмира Буляртая, сына Булемшах-бека», очевидно, правившего не позднее начала XIV ве­ка. Скорее всего, он был владетельным князем в Биляре, а похоронили его в священном для булгар Булгаре. Интересно и то, что его отец Булемшах титуловался еще беком, а он сам уже эмиром.

То, что титул бека в конце XIII века становится в Булгарии достаточно обычным, свидетельствует и над­гробие 1291 г., поставленное вместе с одним из самых красивых мавзолеев в Булгаре (см. Восточный мавзо­лей или церковь Святого Николая) на могиле «Сабирыилчи дочери Бураш-бека». В это же время начинают достаточно часто упоминаться и наиболее активные приближенные булгарских князей — представители кня­жеской дружины, называвшиеся йори (ювари) — «муж войны» или «военный человек» по X. Фейзханову. При­чем, это нередко был и наследственный титул. Инте­ресно надгробие 1329 г, из Булгар, поставленное на могиле дочери Йуеуфа-йори, сына Ахмеда-йори с такаллусом Мюн-Бюлер Балимар. Возможно, что это были военачальники князей, сидевших в Биляре (по-чувашски Пюлер).

г. Болгар

Представители этого военного сословия имелись и в других местах Булгарии, о чем свидетельствует надгробие 1317 г. из Ямбухтина, поставленное на могиле Буджука сына Мэмке-йори. Некоторые из них полу­чали и более высокое звание богатыря — Алпа (над­гробие Урум-Алпа, сына Оураза из Болгар 1309 г.), на основе чего затем складывалось булгарско-казанское служилое сословие — так называемые алпавыты (по­мещики) или ходжи.

Именно на рубеже XIII—XIV веков из этого при­вилегированного сословия выдвигались булгарские чи­новники и юристы, что говорит о попытках восстанов­ления автономного государственного аппарата, причем не только в центре, но и на местах. В связи с этим представляет интерес надгробие 1311 г., поставленное на кладбище в окрестностях Джукетау (ныне старое мусульманское кладбище Чистополя) на могиле Исма-гила, сына Маджар-кази, «давшего воспитание ученым, любившего набожных, мечети воздвигавшего, множест­ва благих дел совершившего». К этому же времени, очевидно, относится надгробие Карсак-кази, сына Алп-ходжи, выявленное в окрестностях Урсаево Азнакаевского района.

В 1291 г. на ханский престол в Золотой Орде сел Токта, но и при нем еще продолжаются феодальные распри, то усиливавшиеся, то ослабевавшие. Лишь в конце правления Токты (1310—1312 гг.) обстановка несколько стабилизировалась, в чем, очевидно, было заинтересовано прежде всего ордынско-булгарское ку­печество и иное городское население. Именно в угоду им Токта в 1310—1311 гг. начинает проводить денежно-весовую реформу, рассчитанную на унификацию денеж­ной системы государства. Но в это же время Токта, очевидно, чувствуя все более усиливавшуюся автоно­мию Булгарии и стремясь ее не допустить, убирает из Булгара, как это предполагает А. Г. Мухаммадеев, мо­нетный двор и весь административный аппарат. Не завершив реформы, Токта в 1312 г. скончался [9].

Выводы

1. в 1236 г. Болгарская земля оказалась в условиях геноцида. Было уничтожено до 10% населения, около 30 городов;

2. К 1445 г. (образование Казанского ханства) в болгарских землях закрепляются процессы смены цивилизации:

ü часть болгар ассимилируются татарами;

ü большая часть болгар уничтожаются (80% населения);

ü часть уходит в Горную Болгарию («худые» болгары);

ü часть болгар татаризируется.

ЛИТЕРАТУРА

1. Известия НАНИ ЧР. - № 2, 1999. – С. 48.
2. Федоров-Давыдов, Г. А. Общественный строй Золотой Орды / Г. А. Федоров-Давыдов. – М., 1973. – С. 48-49.
3. Федоров-Давыдов, Г. А. Там же. – С. 50-51.
4. Сафаргалиев, М. Г. Распад Золотой Орды / М. Г. Сафаргалиев. – Саранск, 1960. – С. 23-24.
5. Сафаргалиев, М. Г. Там же. – С. 27-30.
6. Сафаргалиев, М. Г. Там же. – С. 35.
7. Сафаргалиев, М. Г. Там же. – С. 36-41.
8. Сафаргалиев, М. Г. Там же. – С. 12
9. Халиков, А. Х. Монголы, татары, Золотая Орда и Булгария / А. Х. Халиков. – Казань, 1994. – С. 59-60.