ЕВРАЗИЙСКАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ АТТИЛЫ

Английский историк и социолог А.Дж. Тойнби в работе «Постижение истории» о классификации цивилизаций писал следующее: итак, попытаемся обобщить результаты и вывести единую классификацию. Получается такая последовательность:

египетское+андское

китайское+минойское+шумерское+майянское

сирийское

индское+хеттское+эллинское

западное

православное христианское ( в России)+дальневосточное ( в Корее и Японии)

православное христианское (основное)+дальневосточное (основное)

иранское

арабское+индуистское

мексиканское

юкатанское

вавилонское

В результате этих классификационных операций количество обществ увеличилось с девятнадцати до двадцати одного (православное христианское общество и дальневосточное распались надвое в соответствии с местонахождением).[1]

Наиболее крупные цивилизации:

· Египетская;

· Китайская

· Сирийская;

· Православная;

· Иранская;

· Вавилонская

Все кроме православной цивилизации мы можем отнести к Восточным(статичным) цивилизациям. А.Дж. Тойнби говорил: «поэтому, как бы ни был твой посланник учен, ничего из этого не выйдет. Управляя миром, я преследую одну цель, а именно: сохранить благое правление и выполнить долг перед государством. Чужие и дорогостоящие цели меня не интересуют. Если я распорядился принять принять посланные тобой подарки, о, король, то сделал это лишь потому, что они присланы издалека. Царственная добродетель нашей Династии проникла во все страны Поднебесной, и цари всех народов шлют нам свои дары по суше и по морю. У нас есть все, и это может свидетельствовать твой Посол. Я не придаю особого значения вещам экзотическим или примитивным, и в товарах твоей страны мы не нуждаемся».

Эгоцентрическая иллюзия в западном сознании укрепляется ложным понятием «статичного Востока», что включает ислам, индуизм и дальневосточную цивилизацию, объединенную с помощью неописательного эпитета «ориентальный». Такое понятие предполагает, что все эти цивилизации отличаются от западной, но проводить различия между ними и умершими цивилизациями неправомерно, кроме, быть может, эллинсокй и минойской. В действительности у ислама меньше общего с индуизмом или дальневосточной цивилизацией, чем с православным и западным христианством, тогда как пропасть, отделяющая западную цивилизацию от индуизма и дальневосточной цивилизации, не столь велика, как это предполагается. [2]

Что же касается умерших цивилизаций, то у нас нет никаких свидетельств относительного того, что Запад или не Запад каким-либо образом связан с египетской цивилизацией, и совершенно очевидно, что ни одна из названных цивилизаций не связана с четырьмя погибшими цивилизациями Нового Света. Таким образом, концепция рассыпается при одном лишь прикосновении, и приходится только удивляться, как мгла получить распространение столь вульгарная ошибка. Видимо, потому, что она основана на смешении общего и частного.

Во-первых, западные исследователи незападных обществ, находясь под влиянием собственной социальной среды, сосредоточили свое внимание на политическом аспекте, поскольку это наиболее важная сторона жизни западного общества. История восточных обществ являет собой картину неизменного неограниченного деспотизма. Однако это в значительной мере иллюзия; и западные исследователи могли бы это в понять, если бы они более тщательно изучали незападную политику, даже не слишком углубляясь в историю. И если бы им удалось сквозь пелену политических отношений рассмотреть более глубокий культурный план, они бы поняли, что политическая статичность Востока, в сущности, не имела столь уж большого значения, а возможно, и вовсе не оказывала влиячния не богатство и полноту жизни общества. И это бросается в глаза, стоит лишь переключить внимание на внутренний аспект социального существования. Игнорируя культуру и отождествляя политику с жизнью общества в целом, западные историки впадают в ошибку, свойственную, как правило, политикам, когда те занимаются самооценкой.

Другое смешение понятий, связанное со «статичным Востоком», проистекает из исторического события, относящегося к истокам западной религии. Источником творческой силы, благодаря которому возникла христианская церковь, служил внутренний пролетариат эллинского общества из сирийских туземцев, насильственно включенный в его ряды. Эти рекруты привнесли в эллинскую культуру не только личный религиозный опыт, но и религиозную литературу, которая была принята церковью как Ветхий Завет. Ветхий Завет для жителей Запада, воспитанных в христианской традиции, являет собой образец восточной литературы.

В действительности наши путешественники сталкивались не со «статичным Востоком», а с неизменной Северо-Аравийской степью. Климат там весьма суров, и задача освоения напрямую связана с возможностями адаптации. Жизнь в Степи-это постоянная схватка с Природой, которая неизбежно ведет к поражению, как только человек разрушает свою организацию или ослабляет дисциплину. Другими словами, Северо-Аравийская степь диктовала людям свои условия во все времена. Однако степь в конце концов-бесконечно малая часть всего «статичного Востока», который в воображении западных народов простирается от Средиземного моря до Тихого океана, а возможно, и от Китая до Перу. [3]]

Ложная концепция «единства истории» на базе западного общества имеет одну неверную посылку-представление о прямолинейности развития.

Это не что иное, как простейший образ волшебного бобового стебелька из сказки, который пробил землю и растет вверх, не давая отростков и не ломаясь под тяжестью собственного веса, пока не ударится головой о небосвод. В начале нашего труда была предпринята попытка применить понятие эволюции к человеческой истории. Было показано, как представители одного и того же вида обществ, оказавшись в одинаковых условиях, совершенно по-разному реагируют на испытания-так называемый вызов истории. Одни сразу же погибают; другие выживают, но такой ценой, что после того уже ни на что не способны; третьи столь удачно противостоят вызову, что выходят не только не ослабленными, но даже создав более благоприятные условия для преодоления грядущих испытаний; есть и такие, что следуют за первопроходцами, как овцы следуют за своим вожаком. Такая концепция развития представляется нам более приемлемой, чем старомодный образ бобового ростка, и мы в нашем исследовании будем исходить именно из нее.

Деление истории на «древнюю» и «современную» фиксирует переход от эллинской истории к западной, тогда как деление на «средневековую» и «современную» фиксирует переход от эллинской истории к западной, тогда как деление на «средневековую» и «современную» относится к переходу от одной главы западной истории к другой. Не преследуя отдаленных целей, отметим пока, что конвенциональная формула «древняя+средневековья+новая» история не только неадекватна, но и неправильна. [4]

Мы рассматриваем историю древнеболгарской цивилизации как процесс: генезиса и трансформаций, которая происходит в направлениях:

· Военно-политическом;

· Социально-экономическом;

· Этнокультурном (этноязыковом);

· Антропологическая;

· Этнопсихологическом;

· Территориальном;

· Религиозном.

Мы отметили, что в империи Хунну проточуваши взаимодействовали с китайской цивилизаций (синской). Военные действия со стороны Китая и других племен принудили проточуваш (праболгар) уйти из Азии в Европу.

Началась европеизация болгар и сувар по трансформационным направлениям:

· Антропологическая;

· Этнокультурная;

· Этноязыковая;

· Этнопсихологическая.

Цивилизации появились не сразу, а постоянно. А.Дж. Тойнби в проблеме «Философский аспект временных координат обществ данного вида» отмечает, что наши критики могут отрицать сопоставимость выявленных ранее двадцати одной цивилизации на том основании, что они не совпадают во времени. Если семь из них - живые общества, то остальные четырнадцать - мертвые. По меньшей мере три из них - минойское, египетское и шумерское общества - существовали на «заре истории». Эти три цивилизации, а возможно, также другие отделены от ныне живущих длительным периодом исторического времени.

Здесь можно возразить одно: время относительно, и период, прошедший со времени проявления ранних цивилизаций до наших дней, период, составляющий менее шести тысяч лет, должен быть соотнесен с соответствующей временной шкалой. Рассматривая отношения между цивилизациями во времени, мы убедились, что максимальное число сменяющих друг друга поколений в любом случае не превышало трех лет: и в каждом случае суммарный срок их жизни не достигал шести тысяч лет, ибо последний этап каждой из цепей цивилизаций - цивилизация ныне существующая. Если бы мы, советуясь с признанными авторитетами в области исследования различных форм жизни, спросили, можно ли в принципе сравнивать между собой представителей вида в пределах трех последовательно сменяющих друг друга поколений , то ответ был бы положительным , ибо известно из наблюдений, что новое видовое отличие возникает не раньше чем в четвертом поколении.

Тот факт, что в нашем обзоре цивилизаций едва превышает двадцать, все это позволяет сказать, что они ещё очень молоды. К тому же абсолютный возраст цивилизаций в сравнении с их сестринским видом – примитивными обществами – весьма мал. Однако у нас есть основания полагать, что человеческий род существует в течение нескольких сотен тысяч лет, а примитивные общества – сверстники самого человечества, поскольку общественная жизнь – необходимое условие жизни человека.

Теперь ясно, что контрдовод, который мы пытаемся опровергнуть, основывается просто на ошибке в рассуждении. «историческое время», которое кажется пропастью между цивилизациями, находящихся на противоположных полюсах временной оси, на самом деле совпадает с временем, прошедшим с момента возникновения первого представителя вида до настоящего времени. Человек превратился в человека, создав примитивное общество. Если возраст человечества равняется приблизительно 300 тысяч лет, то возраст цивилизаций, отождествляемых до сих пор с длительностью человеческой истории, равен менее чем 2% данного отрезка. На этой временной шкале жизни все выявленные нами цивилизации распределяются не более чем в три поколения обществ и сосредоточены в пределах менее пятой части времени всей жизни человечества. С философской точки зрения жизнь протекает в одно и то же время. [5]

По мнению английского исследователя, хронология цивилизаций составляет 2% от истории цивилизации, имеет стадию затухания и исчезновения. По мнению математиков и историков жизнь цивилизаций равна 1000-1500 лет. Мы отметили, что империя Хунну и империя Аттилы – это евразийские империи (цивилизации). Конечно, цивилизация Александра Македонского – это евразийская империя, которая не успела сформироваться. Она сродни империи Аттилы. Обратим внимание на процесс создание евразийской империи Македонского.

Создание и распад державы Александра Македонского

334-325 гг. до н.э. – поход греко – македонской армии под командованием Александра Македонского.

Основные события похода:

- битва на реке Граник с передовым отрядом персов;

- битва при Иссе;

- освобождение Египта. Александр Македонский был провозглашен сыном бога солнца Амона – Ра.

Основание города Александрии в дельте Нила.

331 г. до н.э. – в битве при Гавгамелах были разбиты главные силы Персии.

Персидская держава перестала существовать. На огромной территории от Средиземного моря до Средней Азии и Индии образовалась держава Александра Македонского.

323 г. до н.э. – Александр Македонский умер. Началась междоусобная борьба, продолжавшаяся более 40 лет.

Конец 80-х гг. III в. до н.э. – на месте державы Александра образовались три крупные государства: Македония, владевшая большей частью Греции; царство Селевкидов и Египет.

В Балканской Греции, Малой Азии и в восточных областях возникли другие, менее значительные государства, получившие название «эллинистических».

· Империя Модэ просуществовала более 500 лет;

· Империя Аттилы до 453 г. (несколько десятилетий);

· Александра Македонского (с 374 по 323 г. до н.э.).

Некоторые исследователи утверждают, что Римская империя стала мировой державой. Что включает в понятие мировая держава?

· I-II вв. – «Золотой век» Римской империи. Италия и её провинции достигли высокого уровня экономического и культурного развития.

· 97 – 117 годы – правление Траяна, «лучшего из императоров».

· В его правление территория Римской империи достигла своих максимальных границ ( Дания, Аравия, Великая Армения, Месопотамия).

· Народы, находившиеся в составе Римской державы, отличались друг от друга по уровню экономического и культурного развития. В восточном Средиземноморье высокоразвитые цивилизации существовали задолго до прихода сюда римлян, и теперь Египет, Сирия, Малая Азия и Греция вошли в состав римских провинций. Население Галлии, Испании, придунайских и африканских провинций находились на более низком уровне развития и получили возможность приобщиться к достижениям римской цивилизации.

· Уничтожение границ, прекращение войн и пиратства после объединения Средиземноморья в составе римской державы привели к установлению экономических и культурных связей между провинциями, что содействовало их расцвету.

Произошла унификация и стандартизация (глобализация) мирового пространства (евразийская глобализация). Глобализация (евразийская) по Модэ была только началом предверием хуннской глобализации ( её повторил Чингис-хан с большим размахом). Мы можем утверждать, что евразийской империей была и Римская империя.

Что же принесли гунны в Европу? Кто такие гунны? Чтобы понять проблему, необходимо обратиться к исследованиям к исследованиям А.С. Плетневой «Кочевники Средневековья». В разделе своей работы « Первая стадия кочевания» она отмечает, что рассмотрим сначала самый кочевой из всех кочевых вариантов – таборный. В настоящее время он почти неизвестен в евразийских степях. Кочевание круглый год не потеряло ещё необходимости только в особо засушливых районах прикаспийских и монгольских степей и полупустынь, где постоянными перегонами скота с одного бедного травой пастбища на другое можно прокормить пасущиеся на подножных кормах стада.

Не то было в средневековье. Огромные пространства степей не были ещё освоены полностью, и поэтому объяснять существование той или иной формы кочевания исключительно географическими условиями было бы неправильно. Сухие, непригодные для развития скотоводства степи просто не были заселены кочевниками, а с длительными засухами. Значительная часть населения садилась на коней и в кибитки и вместе со всем имуществом и стадами начинала с боями пробиваться на новые места. Население принадлежало обыкновенно в начале движения к одной этнолингвистической группе, нередко уже достаточно сплоченной для того, чтобы называться этнической общностью. Недаром у восточных средневековых авторов создавалось впечатление, что народы, с историей которых они знакомились, происходили из одного древа путем отпочкавания от него отдельных ветвей. Действительно, в кочевых обществах постоянно происходил этот процесс выделения из более или менее сложившихся общностей родственных им новых этнических групп. Вот как изобразил и подытожил этот процесс средневековый историк азиатских кочевых народов Рашид ад-Дин (XIV в.) : «С течением времени эти народы разделились на многочисленные роды, во всякую эпоху из каждого подразделения возникали новые подразделения и каждое по определенной причине и поводу получало свое имя и прозвище».

Светлана Плетнева далее отмечает, что только в конце первой стадии кочевания кочевники начинают сооружать наземные сооружения над могилами: курганы, оградки и прочее, поскольку с освоением новых земель у них появляется реальная возможность охранять своих умерших родичей.

Итак, единственный вид памятников, доходящий до археологов от периодов таборного кочевания,- разбросанные по степям одиночное погребения, встречающиеся, как правило, случайно и поэтому редко достающиеся специалистам в полном виде. Тем не менее именно эти материалы дают археологам возможность отметить, во-первых, разнообрядность, а значит, видимо, и разноэтичность погребальных комплексов, относящихся к населению, находившемуся на первой стадии кочевания, и, во-вторых, характерное для периода военной демократии экономическое «равенство» комплексов.

Рассмотрим конкретные примеры первой стадии кочевания, сведения о которой сохранились наиболее полно и ярко на страницах древних исторических сочинений. Анализ этих сведений следует, очевидно, начать с событий, происшедших в империи Хунну в первые столетия нашей эры, поскольку именно хунну - гунны «открыли» новую эру в истории европейских народов – эпоху средневековья и феодализма. В середине I в. до н.э. вледствие многих бедствий, неудачных войн с Китаем, длительных междоусобиц, империя Хунну разделилась на две державы: Южную и Северную. Первая сразу встала в вассальные отношения к Китаю, а северные хунну ещё в течение столетия сохраняли относительное единство и самостоятельность. Однако вокруг них кипели страсти – все доселе невидимые историей народы, освобождаясь из-под власти хунну, начинали свой исторический путь. Более других выделились обитавшие на восточных окраинах сяньби.

Сяньби в несколько десятилетий из небольшого охотничье – пастушеского народа превратилась в свирепых всадников – завоевателей. Они прошли стадии развития кочевничества в том первоначальном порядку, который прослежен С.И. Руденко, т.е. от пастушеского оседлого и полуоседлого образа жизни к таборному кочеванию, которое неизбежно привело их к борьбе за пастбища – к нашествиям. «Скотоводство и звероловство недостаточны были для их содержания», - записано в хронике Хоуханьшу. Завоевания стали необходимостью. Основным объектом нашествия была слабеющая с каждым десятилетиям держава северных хунну.

На совете старейшин – одном из характернейших органов военно – демократического строя был избран старейшиной молодой и энергичный воин из знатного рода – Таншихай. Он подчинил себе остальных старейшин и возглавил сяньбийское объединение (союз племен). В период с 155 до 166 г. Таншихай «овладел всеми землями, бывшими под державою хуннов, от востока к западу на 14000 ли». За короткое время Таншихай стал во главе огромной империи. Сразу же после его смерти она распалась. Таких примеров в истории кочевников мы укажем несколько, но поскольку образование государственных объединений такого типа начиналось обычно на грани двух стадий кочевания, а чаще даже на второй стадии, то о судьбе империй типа Сяньби мы ещё поговорим ниже.

Что же касается хунну, то, лишенные земель, они двинулись в далекий западный поход. Тысячи километров шли хунну по сибирским и уральским степям сквозь земли угроязычных и тюркоязычных народов. Этот «поход» занял у них более 200 лет. За время движения хуннская волна постоянно пополнялась народами, побежденными и разоренными ими. И все они, естественно, переходили к таборному кочеванию, военно - демократическому строю и все одинаково участвовали в нашествии, медленно и неуклонно двигавшемуся на европейские степи.

Объединение хунну того времени нельзя было даже назвать, согласно классификации Л.П. Лашука, «союзом родственных племен» или этнолингвистической группой, так как племена были разноязыкие или разноэтичные. Не считая самих хунну, относившихся, возможно, к особой, ныне вымершей лингвистической группе, к нашествию подключались огромные массы тюркоязычных, а в Приуралье – угроязычных племен. Л.Н.Гумилев считал даже. Что основной боевой силой гуннского союза были в IV в. угры, а лингвист Б.А. Серебреников ищет истоки чувашского языка в тюркских наречиях Прибайкалья. В середине IV в. в гуннский союз влился значительный поток ираноязычных алан, побежденных гуннами в Донских степях.

Заполните таблицу «Империя Аттилы»

Территория империи	Население империи	Войны империи	Последствия смерти Аттилы

С. А. Плетнева приводит слова Аммиана Марцеллина.

О том, какими ворвались в Европу полчища некогда цивилизованных хунну и какими представились они европейцам, наиболее подробно рассказывается в « Истории» Аммиана Марцеллина , писавшего свое сочинение в последней четверти IV в., т. е. непосредственно в период вторжения гуннов в европейские степи. Он писал, что гунны жили « за Меотийскими болотами у Ледовитого океана, все они отличаются плотными и крепкими членами, толстыми затылками и вообще столь страшным и чудовищным видом, что можно принять их за двуногих зверей, или уподобить саям…, лица у них безбородые, безобразные, похожие на скопцов». « Они так дики, что не употребляют ни огня, ни приготовленной пищи, а питаются кореньями трав и полусырым мясом всякого скота. который кладут между своими бедрами и лошадиными спинами и скоро нагревают парением». Одеваются гунны в холщовые рубахи и шкуры, на голове носят кривую шапку, на ногах мягкую обувь их козьей кожи. И что особенно важно, « у них никто не занимается хлебопашеством и не касается сохи». « Все они, не имея ни определенного места жительства, ни домашнего очага, ни законов, ни устойчивого образа жизни, кочуют по разным местам. Как вечные беглецы, с кибитками, в которых они проводят жизнь. Здесь жены ткут им жалкую одежду, спят с мужьями, рожают детей и кормят их до возмужалости. Никто не может ответить на вопрос, где его родина: он зачат в одном месте, рожден далеко оттуда, вскормлен ещё дальше…» « они никогда не прикрываются никакими строениями и питают к ним отвращение, как и к гробницам…» И далее: « Придя на изобильное травою место, они располагают в виде круга свои кибитки и питаются по – звериному; истребив весь корм для скота, они снова везут, так сказать, свои города, расположенные на повозках… Гоня перед собой упряжных животных и стада, они пасут их; наибольшую заботу они прилагают к уходу за лошадьми… Всё, что по возрасту и полу непригодно для войны, держится около кибиток и занимается мирными делами, а молодежь, с раннего детства сроднившись с верховою ездою, считает позором ходить пешком». Характерное оружие гуннов – меч, тяжелый лук и аркан. Соответствовали этому оружию и тактика боя. Очень редко гунны сходились с врагом врукопашную, обычно же, «разнося смерть на широкое пространство», они « не прекращали боя и войны, издали осыпая противника стрелами и ловя отступающих и выбившихся из общей массы воинов арканами».

Весьма существенным является и указание Аммиана марцеллина на то, что гунны « не починены строгой власти царя, а довольствуются случайным предводительством знатнейших и сокрушают все, что попадается на пути». Л. Н. Гумилев весьма справедливо отметил, что в этом заключалось основное отличие хунну от гуннов. Держава Хунну с её строгой наследственной властью исчезла. На смену ей пришла военная демократия, характеризующаяся институтом военных вождей.

Мы почти полностью процитировали рассказ Аммиана Марцеллина потому, что его описание является наиболее достоверной и объективной характеристикой кочевного общества периода « нашествия», или первой стадии кочевания. Действительно, отсутствие хлебопашества, «дикий» образ жизни, заключающийся прежде всего в отсутствии постоянных жилищ и поисках новых пастбищ, методы истребления всего живого и бесхозяйственная эксплуатация степных богатств, неприхотливость в пище и быту, и общественный строй, в котором нет царей и «все советуются» друг с другом на общих сходках, - все эти черты типичны для первой стали кочевания.

Пожалуй, ни один кочевой народ не удостаивался такой подробной характеристики со стороны европейцев – современников, поскольку именно гунны прошли до Центральной Европы и оттуда тревожили набегами почти все европейские государства. Однако эти события происходили уже во второй стадии развития кочевнической экономики (полукочевой), и поэтому в данной главе мы не будем рассматривать свидетельства о могущественной молодой державе гуннов, возглавляемой Аттилой.

Археологические материалы, дошедшие до нас от гуннской эпохи (IV – V вв.), в азиатских и европейских степях крайне немногочисленны. Несмотря на громадное количество народов, втянутых в гуннское движение, в степях известно немногим полусотни памятников, к тому же в подавляющем большинстве разграбленных при случайном обнаружении. Выводы в этих материалов можно сделать только саамы общие, причем все они не противоречат тем сведениям, которые мы получаем из письменных источников. Во – первых, гунны принесли с собой тяжелые дальнобойные луки, а это означает, что изменилась тактика боя, о котором мы знаем из рассказа Аммиана Марцеллина. Во – вторых, они принесли «дешевую роскошь», а именно – тонкие золотые накладки и характерную замену драгоценных камней стеклянными вставками, преимущественно красного цвета. Типично, что эти вещи встречаются во всех погребениях, они как бы нивелируют их. Выдающихся богатством погребений нет совсем. Так подтверждается и техис о военно – демократическом строе и об общем « опрощении « быта. В – третьих, весьма существенно то обстоятельство, что все погребения « гуннской эпохи» полиобрядны: сожжения и трупоположения, с конем и без него, в подбоях и гробах, под курганами и без курганов. Все это свидетельствует, как нам кажется, о разноэтичном и даже разноплеменном составе гуннских орд, пришедших в Восточную Европу.

Интересной категорией находок, появившейся в европейских степях вместе с гуннами, являются бронзовые литые «гуннские» котлы. Все они примерно одинакового размера и формы. Их ручки и тулова пышно украшены геометрическим орнаментом. Готовить пищу в таких котлах вряд ли целесообразно. Они слишком красивы и дороги для утилитарного использования. Скорее всего эти котлы несли смысловую нагрузку, а именно были «символами единства» - в данном случае единства патриархальных семей – кошей, из которых и состояло общество периода военной демократии. Размеры семей и их общественное значение были одинаковы, равновелики были и котлы.

Вопросы и задания

1. Объясните почему А. Дж. Тойнби писал, что у «кочевых народов нет истории».

2. Расскажите о легенде Улып.

3. Почему гунны двинулись в Европу?

4. Расскажите о археологических исследованиях Северного Кавказа, Украины, Германии, Венгрии. В каких местах были найдены захоронения гуннов?

Литература

1. Тойнби А.Дж. «Постижение истории» / А.Дж. Тойнби, 2004. - С. 87.
2. Тойнби А.Дж. «Постижение истории» / А.Дж. Тойнби, 2004. - С. 89.
3. Тойнби А.Дж. «Постижение истории» / А.Дж. Тойнби, 2004. - С. 90.
4. Тойнби А.Дж. «Постижение истории» / А.Дж. Тойнби, 2004. - С. 91.
5. Тойнби А.Дж. «Постижение истории» / А.Дж. Тойнби, 2004. - С. 91-92.

СМЕШЕНИЕ БОЛГАР И СУВАР В СОСТАВЕ ХАЗАРСКОГО КАГАНАТА

Смешение народов и языков процесс постоянный и бесконечный. Пока на земном шаре существует человечская цивилизация-этот процесс будет повторятся и повторятся. Он бесконечен.

В цивилизационном развитии А.Дж. Тойнби отмечал, что человеческие сообщества проходят стадии генезиса, роста, расцвета, затухания. К. Квигли писал об фазе цивилизации смешения. Таким образом, в этом процессе мы можем увидеть не только смешение языков и наций, но и синтез кочевых и земледельческих цивилизаций.

Кочевники евразийских степей по мнению российского профессора С.А. Плетневой на рубеже II и I тысячелетий до л. э. в степях появились первые кочевники. Постепенно к середине I тысячелетия до н.э. кочевое скотоводство заменило пастушество. Степи и отчасти лесостепи Европы и Азии почти на три тысячи лет стали колыбелью кочевничества.

Термин «кочевничество» в настоящее время определя­ется этнографами как такой тип экономики, при котором основным производящим хозяйством является экстенсивное скотоводство с круглогодичным выпасом скота и участие в кочевании вместе со стадами большей (или даже подавлявляющей) части населения. Несомненно, перечисленные черты являются ведущими при экономическом толковании «кочевничества». Полная его характеристика возможна только при рассмотрении всех особенностей кочевого образа жизни — не не только в экономике и общественных отношениях, но и в политике, быту, материальной культуре, религии.

Следует помнить, что кочевничество по географическому, а значит и хозяйственному признаку делится на несколько больших регионов: североафриканский-переднеазиатский, африканский, евразийский, тибетский и североазиатский.

В первом регионе стадо состоит в основном из коз и овец,, а верховым животным является верблюд, для второго типично стало из крупного рогатого скота, а всадников почти нет, третий регион характеризуется стадами овец и крупного рогатого скота, основным же верховым и транс портным животным служит лошадь,в четвертом регионе главное животное в стаде -яки, а в пятом(северном)-олени.

Совершенно ясно, что каждому региону присущи не только собственный состав стада, что определяет и своеобразие экономики, но и оригинальные пути развития этой экономики и связанных с нею социального строя и даже материальной и духовной культур.

По С.А. Плетневой кочевая стадия заменяется замледельческой культурой, а затем цивилизацией. Тюркские племена Евразии прошли все стадии кочевания.

1. В условиях Хуннской империи они находились на кочевой стадии.

2. В условиях империи Аттилы на стадии синтеза земледельческой культуры и кочевой.

3. В условиях Великой Болгарии и Хазарского каганата болгары, сувары, хазары, венгры находились на различных стадиях исходя из хронологии исторических периодов.

Обратим внимание на позицию С.А.Плетневой. Исследователь о восходящей и нисходящей истории пишет, что гунны вступили в Европу на заре раннего средневековья, печенеги— в самом начале развитого средневековья. Видимо, потому они, как и гунны, иривлекли осо­бенное внимание современников.

В IX в. обитавшие в заволжских степях печенеги появились на страницах исторических сочинений,.Можно только догадываться откуда произошли и где и как жили они до этого времени. Известно, что три самых знатных подразделения печенегов в X в. именовались кангар, в VIII в. они под именем канглы-кангар фиксируются источниками к северу от Аральского моря, а еще в самом начале нашей эры, примерно там же китайские хронисты помещали враждебное империи Хунну объединение Кангюй. Таким образом тюркский компонент печенежского объединения как будто не вызывает сомнений. Остальная часть состоя­ла по всей вероятности, из нетюркских элементов.

Возможно, это были сарматы, земли которых заняли печенеги в IX в., а также какие-то угорские племена. То, что в заволжских степях не попадается ни могильщиков, ни даже курганных погребений IX в., которые бы можно было считать печенежскими, позволяет думать, что для печенегов того времени было характерно таборное кочевание, а значит и военно-демократический строй. Окруженные со всех сторон сильными соседямя с востока кипчаками, с юга - гузами, с севера — башкирами и начинающей крепнуть Волжской Болгарией, а с запада - Хазарским каганатом_т, печенеги были, видимо, уже готовы к «нашествию» и первый толчок сдвинул с места эту лавину. Толчком оказалось нападение на печенегов гузов: «...узы, войдя в соглашение с хазарами и вступив в вой­ну с печенегами, одержали верх, изгнали их из собствен­ной страны. Так описал это событие Константин Багрянородный в середине X в., указывая, что событие это произошло за 55 дет до написания трактата. Далее он описывает развертывающееся нашествие следующим об­разом: «Печенеги же, бежав оттуда, стали бродить но разным стражам, нащупывая себе место для поселения». Местом этим оказались степи Хазарского каганата (меж­ду Волгой в Донцом), занятые полуоседлым населением этого государства, и степи, в которых кочевали венгры, разбросавшие свои пастбища в междуречье Днепра и Серета.[1]

· Болгары - сувары – носители R-языка;

· Болгары - сувары- носители земледельческо-кочевой цивилизации;

· Венгры-носители кочевой цивилизации;

· Славяне-носители земледельческой цивилизации;

· Ираноязычные народы Хазарского каганата -носители кочевой цивилизации.

Поселения Хазарского каганата в донских степях были сожжены, разграблены и оставлены населением. Буквально через несколько лет степи превратились вновь в дикие пастбища. Венгров же просто вытеснили с их земель, захватив их стойбища и уничтожив жен и детей. В результате вся европейская тысячекилометровая степь оказалась в конце IX — начале X в. в руках печенегов. Известно, что не прошло и полстолетия захваченные земли были разделены между отдельными печенежскими подразделениями о которых подробно в сере­дине X в. писал Константин Багрянородный, однако в период захвата степи никакой упорядоченности между владениями не было- все передвигались по степи круг­лый год, захватывая все, что попадалось на пути. Судя по тому, что у печенегов в Xв. и. в XII вв. были очень сильны пережитки высшей демократии, в начале X в. общество тем более было подчинено порядкам военной демократии. В середине Xв. у печенегов была строго выдерживающаяся родоплеменная структура: восемь округов, в каждый входило пять родов (по терминологии Константина Багрянородного). Во главе каждого округа стоял князь, во главе родов — меньшие князья. Очевидно, это была уже настоящая родовая аристократия, однако сведения о ней дошли до нас опять-таки от Константина Багрянородного, а это уже более поздняя эпоха, которую можно связывать с нача­лом второй стадии кочевания. Во времена нашествия эти князья были еще обычными вождями—военачальниками.

Могильников печенегов начала X в. в европейских степях, естественно, нет, что подтверждает факт господ­ства таборной стадии кочевания в то время. Погребения, которые можно считать печенежскими, единичны в сте­пях, большинство их «впускные». Интересно, что обычай сооружать впускные погребения так и сохранился у печенегов даже после потери ими политического господства в степях, после принятия ими полуоседлости.

Погребения печенегов всегда только мужские, с захороненным рядом чучелом коня и остатками оружия и сбруи — чаще всего остатками тяжелых луков с массив­ными костяными накладками.

Единство и устойчивость этого обряда говорит, видимо, о сложении этнолингвистической печенежской группировки сразу же после прихода их в донские и приднепровские степи.[2]

Кочевая стадия была для хунну, гуннов, болгар, сувар, хазар, венгров и некоторых других племен Северного Кавказа стадией своего развития.

Логически можно допустить отмечала С.А.Плетнева, что кочевники, не оставившие на земле никаких памятников, кроме отдельных разбросанных погребений, находились на первой стадии кочевания. Имена племен, орд, объединений, или, как часто называли их древние авторы,— «народов», памятников которых мы практически не знаем, известны в огромном количестве. Тем не менее, видимо, не о всех народах можно говорить, что они находились га стадии таборного кочевания. Невозможность основывать свои выгоды только на археологических данных усугуб­ляется тем обстоятельством, что не все степные области Европы и Азии исследованы археологами равномерно и полно, а значит отсутствие памятников нередко объясня­ется нередк слабой последованностью того или иного района. Поэтому этот признак играет роль и бывает зна­чимым только в случаях достаточно тщательной археологической изученности территории, на которой упоминается интересующая нас кочевническая группировка.

Так мы знаем, что после нашествия гуннов степях остались кочевать многочисленные племена, которые постоянно упоминаются в византийских и передне азиатских источниках V—VII в. Это акациры, барсилы, сарагуры, уроги, савиры, авары, утигуры, оногуры, кутригуры, болгары, хазары и многие другие.[3]

То же можно сказать и о древних болгарах, вторгших­ся после уничтожения хазарами приазовского государственного объединения — Великой Болгарии — и степи нижнего Дуная. Вторжение произошло в середине VII в. и было возглавлено ханом Аспарухом. Около 100 лет кочевали в Подунавье древние болгары, не не оставляя на земле никаких следов, которые могли бы быть замечены и исследованы археологами. Однако и там начался симбиоз кочевников-болгар с земледельцами-славянами, пришедшими на эти земли в конце VI в. Слияние этих двух компонентов проходило, судя по скудным дошедшим до нас сведениям, без диких насилий, сравнительно спокойно для того жесткого времени. Славяне даже вливались в дружины Аспаруха, участвовали в охране границ занятой болгарами территории.[4]

Таким образом, смешение в Хазарском каганате не только этносов, но и цивилизационных стадий может и насильственного смешения. Процесс оседания смешения болгар и сувар продолжился в условиях Великой Болгарии кагана Курбата и Хазарского каганата.

· Великая Болгария (635-660 гг.);

· Хазарский каганат (651-60 г. Xв.);

Российский исследователь Артамонов в работе « История хазар» о суварском царстве и религиозной реформе пишет, что армянские и арабские источники не отожествляют «гуннов» с хаза­рами. Страну гуннов армянские писатели указывают к северу от Дер­бента: «К северу (от Дербента), — говорится в «Армянской геогра­фии— находится -царство гуннов. На западе у Кавказа город гуннов Вараджан (Варачан), а затем города гуннов Чунгарс и Мсндр (Се-мендер)». Эту же страну арабский писатель первой половины X в. Масуди называет царством Джидан, т. е. тоже гуннов. По его словам, это самое могущественное из всех царств, находящихся в этих краях, т. е. на восточном Кавказе. Жители Бал-ал-абваба (Дербента) терпят, как он выражается, неприятности от его соседства. Столицею этого царства он называет город Семендер, который еще в его время (писал в 944 г.) был населен хазарами, а в прежнее время был столицею самих хазар. Поскольку, столицею царства гуннов армянских источников в VII в. выступает город Варачан, надо полагать, что сведения Масуди относятся к более позднему времени, когда центр этого царства переместился в Семендер, возможно, после того, как хазары перенесли свою столицу их этого города в низовья Волги.[5]

Согласно другому арабскому писателю Ибн Хордадбеху, царство, находившееся к северу от Дербента, называлось Сур, Савир или Сувар. Судя по этому наименованию, оно охватывало одно из подразделений болгар, ранее известное под именем савир. Византийские и армянские источники обычно называют савир гуннами. Естественно поэтому предположить, что «царство гуннов», о котором говорят армянские и арабские писатели, тождественно с царством савир Ибн Хордадбеха. Однако возможно и другое предположение, основанное на названии столицы «царства гуннов»— Варачана. Это имя в различных ва­риантах упоминается не только в армянских, но и в византийских в арабских и в еврейских источниках и, очевидно, связывается с назва­нием страны Барсилия и подразделения болгар — берсилиев, барсилов или берсула, издавна находившегося в тесной связи с хазарами вы­ражавшейся, между прочим, в том, что жена хазарского кагана хатун, бралась из этого племени. Вместе савиры и барсилы составляли то, что арабские писатели называли страной Беленджер. Следует довить, что еще Казам-Бек читал это название в тексте Табари как «Булкер» или «Балк». Он полагал, что название «Беленджер» появилось вследствие небрежности переписчиков и из-за непонимания, в которое впали географы IX в. Беленджера, по его мнению, поддержанному Гаркави, никогда не существовало. Если это так, если Беленджер всего только неправильное написание имени Болгар, то, следовательно, цар­ство гуннов иначе именовалось царством болгар, название которых, как известно, очень часто сочеталось с наименованием гунны — гунны-болгары. С другой стороны, несомненно, что савиры (сувары) и барсилы (берсула) относились к болгарским племенам.

Хотя хазары состояли в ближайшем родстве с болгарами, они вес же отличались от дагестанских савир и барсил, представляя особое племя. В рассматриваемый период времени хазары держали дагестанских гуннов, как и многие другие подразделения болгар, в политической за­висимости от себя. «История албан» обрисовывает великого князя гун­нов Алп-Илитвера (алп-ельтебера) вассалом хазарского кагана, иначе называемого в этом источнике «царем севера» или «царем туркестан­ским». Нельзя, впрочем, не отметить, что различие в наименовании того и другого-царя гуннов и кагана хазар — проведено здесь весьма не отчетливо. Царь гуннов одновременно называется царем туркестан­ским и даже каганом, а каган хазар именуется царем гуннов. Тем не менее, наличие в северном Дагестане в VII в. особого, хотя и зависи­мого от хазар, княжества совершенно несомненно. Однако степень зави­симости гуннского князя от хазар в это время, по-видимому, была не велика: он выходил на войну вместе с хазарами, вероятно, имел и еще какие-то обязательства, но, вместе с тем, по своей инициативе совер­шал походы, заключал договоры и вступал в союзы с соседними вла­детелями, что, например, имело место в отношениях Алп-Илитвера с князьями Албании.[6]

Северокавказский исследователь А.В. Гадло большое внимание уделял истории тюрков и иранцев Северного Кавказа. Историк отмечает, что исторические хазары VII—X вв., согласно византий­ской и армянской традициям, были тесно связаны с барсилами. Уже первое появление известий о них в «Хронографии» Феофана вызвало многозначащее поясне­ние составителя: «Хазары, великий народ, вышедший из Берсилии, самой дальней страны Первой Сарматии». В «Бревиарии» Никифора, использовавшего в данном месте тот же источник, что и Феофан, хазары характе­ризуются как племя, «живущее внутри области, имену­емой. Берсилия (вар. Берилия), по соседству с Сарматией». В «Армянской географии» Анании Ширакаци, некоторые данные которой об этногеографии Северного Кавказа совпадают с данными источника Феофана и Никифора, барсилы упоминаются несколько раз. «Гео­графия» позволяет раскрыть представления этого источ­ника о Сарматии. Это Азиатская Сарматия Птоломея, восточной границей которой считались низовья реки Атль(Волги). Барсилы (басилы) упоминаются среди на­родов, этой Сарматии рядом с хазирами, бушами (вар. булхами, т. е. булгарами) и народами западного Кавка­за-апшегами, апхазами и др.Географические данные о народах Сарматии Ширакаци дополняет сведе­ниями о некоторых политических ситуациях, которые отражают реальность его эпохи (конец VII в.). В это вре­мя барсилы оказались прижатыми к самой Волге, т. е. к самой дальней черте Сарматии, что соответствует представлению Феофана о расположении Берсилии. Здесь они вместе со своими стадами «укрываются» от хазар и бушхов (булхов), которые приходят на зимние пастбища и располагаются по обоим берегам реки, тес­ня барсилов. Хазары и бушхи (булхи) названы «силь­ными народами», что, видимо, отражает их новое поло­жение по отношению к барсилам. Теперь доминанта принадлежит хазарам, глава которых именуется каган, а его жена (по-видимому, старшая жена, жена сопровительница «происходит из народа басилов (барси­лов)». В известиях о Хазарском каганате неоднократно всплывают сведения о браках хазарского кагана с до­черьми предводителей тех этнических групп, которые входили в политическую систему Хазарии. Здесь мы также, видимо, сталкиваемся с ритуальным браком, означающим подчинение барсилов хазарам.[7]

По мнению болгарского ученого Петра Добрева в европейской традиции имя барсилов впервые встречается у Феофилакта Симокатты в начале VII в. в рассказе о вторжении на Северный Кавказ псевдо­аваров.[8] Они названы рядом с оногурами (уннугурами) и сабирами среди племен, подчинявшихся псевдоаварам. Хазар европейская традиция в это время еще не знает - они, видимо, скрываются в недрах барсилского объеди­нения. Вероятно, барсилов в форме баграсик называет среди народов Северного Кавказа Псевдо-Захария Метиленскнй, который использовал источник относительно хорошо осведомленный об этом районе. Позднее в «Хронике» Михаила Сирийского (XII в.) приводится этногенетическое предание о происхождении хазар и бул­гар, которое возникло не ранее VII в. В нем говорит­ся о переселении из внутренней Скифии в царствование императора Маврикия (582—602 гг.) трех братьев-эпонимов с их народами.Двое из братьев «пришли в страну алан, называемую Барсалия». В этой стране «римлянами был построен город Каспия, называемый вратами Торайе» (Тога]е). «Когда над той страной стал господствовать чужой народ, — говорит далее источ­ник,— жители той страны были названы хазарами, по имени старшего из братьев». И. Маркварт понимал тер­мин «ворота Торайе» как «ворота тюрок». Ф. Альтхайм и М. И. Артамонов считали, что источник -имеет в виду «Ворота ворот» — Чор-Дербенд. Однако указание на то, что Барсалия — это страна алан, дает основание видеть здесь обозначение Дарьяльского прохода, который так же, как и Чор-Дербенд, назывался нередко Каспийским. Не случайно тот же текст говорит, что жителями города Каспия до прихода хазар были булгары и пугуры, кото­рые исповедовали христианство. Этноним булгар, как мы стремились показать выше, тесно связан с западной и центральной частями Северного Кавказа. Что пони­мал источник под термином «пугуры» не ясно, но нам представляется более вероятным в противовес мнению И. Маркварта и М. И. Артамонова видеть в этом тер­мине вариант передачи не этнонима «фанагур»—обита­тели Фанагории, а этнонима утигур. Как известно, утигу-ры (утургуры) были родственной булгарам племенной общностью западной части Предкавказья, относительно рано (начало VI в.) познакомившейся с христианством. В источнике много путаницы и несогласованности. Но главное для нашей темы ясно: I) Барсалия названа в нем страной алан; 2) возвышение хазар на ее террито­рии привело к изменению ее названия, что отразило ре­альное распространение хазарского политического влия­ния на барсилов, булгар и потомков утигуров в VII В. Известие о близости хазар и барсилов проникло и в арабскую литературу, где дожило до позднего средневе­ковья.[9]

В стране гуннов помимо поселений, подобных Варачану, имелись и поселения другого типа, представляющие временные ставки Алп-Илитвера и его окружения. Он превозносит Алп-Илитвера за то, что тот «в разных ме-стах строил церкви». Упоминание о строительной деятельности Алп-Илитвера, возможно, относится к местам расположения этих «лагерей».

Миссия Исраиля столкнулась с острым внутренним конфликтом, который переживала страна гуннов. Сам глава гуннов и его окружение, которое источник име­нует как «достойные (знаменитые) люди», (благородные) «вельможи», «дворяне», «нахарары», не только помогали епископу в его далеко не мирной деятельности, но в какой-то степени даже использовали религио­зное рвение албанского епископа для расправы со сво­ими внутренними противниками. Последние в источнике называются колдунами, чародеями, знахарями, жреца­ми. Вся эта категория лиц оказывается в той или иной степени связана с древними местными культами и именно с ней, точнее с частью этой группировки, рас­правляются Алп-Илитвер и его окружение руками албайской миссии. Не случайно, что после завершения миссии Исраиля партия Алп-Илитвера предпринимает ряд серьезных шагов, включая специальное посольство к Вараз-Трдату и главе албанской церкви Илиазару, а затем в Армению к католикосу Сааку III и правителю страны Григорию Мамиконьяну для того, чтобы закре­пить реформу, проведенную Исраилем. Они стремились добиться учреждения в Варачане особой епископской кафедры. Отказ в этой просьбе, вызванный, безуслов­но, желанием Албании сохранить церковную зависи­мость страны, гуннов от албанского престола и соответственно укрепить политическое влияние Албании к се­веру от Дербенда, произвед на посольство гуннов тяже­лое впечатление. «Услыша то, князья (посланцы Алп-Илитвера) смутились и устрашились совер­шившегося», — говорит источник.

Позиция «сыновей мрака» — так источник называет противников религиозной реформы Исраиля и Алп-Илитвера — была весьма любопытна; по существу они были сторонниками религиозного симбиоза. Они были готовы пойти на компромисс с Исраилем, но предлага­ли при этом сохранение старых культов. В какой-то момент реформы на компромисс с ними были готовы пойти и сторонники Алп-Илитвсра. Только упорство ал­банской миссий и решительные действия Исраиля, кото­рого поддерживал Алп-Илитвер, способствовали резко­му разрыву со старой религией и ее защитниками. Осо­бый гнев обращается на тех, кто «вешает на себя золо­тые и серебряные изображения дракона». Эти изобра­жения, вероятнее всего, являлись не только амулетами, но и особыми социальными знаками какой-то .группы населения, противоборствующей Алп-Илитверу и его окружению. Расправляясь с ними, епископ самолично срывал и ломал эти знаки.

Источник приводит текст обращения жрецов (вра­гов Исраиля) к «князю гуннов и к вельможам страны». Жрецы обвиняют князя и вельмож не только в измене старой религии, но также в «разрушении и грабеже» старых святилищ. Обращение прямо указывает на то, что группа Алп-Илитвера вышла из повиновения жре­ческой касте, а жрецы лишились приношений и жертв. «Изобилие народа страны нашей делало вас сильными и победоносными в войнах с врагами вашими», — гово­рили они, подчеркивая свое значение как посредников между богами и людьми. Важно отметить, что, говоря об изобилии страны, они указывали на особую свою, функцию—вызывание дождя. При этом они не упомина­ют о скоте, что было бы естественно для жрецов, обслу­живающих скотоводческие культы. Напротив, они ука­зывают на связь их культа с земледельческой деятель­ностью населения страны «гуннов». Любопытно и еще одно указание. Среди качеств своего главного кумира — дерева, символа бога Аспандиата, они отмечают, что он «возвышал неимущих и нищих». Последнее явно свиде­тельствует о глубоко зашедшей социальной дифферен­циации в «гуннском» обществе и, возможно, о том, что возвышение, господствующей группы военной аристократии, связанной с Алп-Илитвером, зависело от помощи, жреческой касты. После уничтожения священной рощи за пределами .Варачана «жрецы и главные кудесники» были .заключены в оковы и преданы суду.

Языческая религия, защитниками которой выступала разгромленная Алп-Илитвером с помощью албанской миссии партия, представляла систему религиозных воззрений, подобных воззрениям, зафиксированным у адыгских племен в предгорьях Западного Кавказа. Она не содержала развитого пантеона с характерной для зрелых религий классовых обществ системой четкого со­подчинения высших и низших духов. В ней нашли отра­жение явления, характерные для обществ эпохи военной демократии, где наряду с архаическими веровани­ями в дарующие изобилие и защиту силы природы на­чинают обожествляться отдельные героические личности,, которые на определенном этапе представляются в образе явлений природы.

В центре религиозных верований «царства гуннов» находилась вера в бога Куара, имя которого основа­тельно сопоставляется с иранским словом хуар — солн­це. Однако Куар был в представлении гуннов Варачана не только Солнцем, но и богом-громовержцем. Он «про­изводил искры громоносных молний и эфирны огни». Куар, как можно судить из текста, представлялся в об­разе «чудовищного, громадного героя», «дикого исполи­на». Эта испостась Куара не вполне была понятна ав­тору, и он приводит два наименования этой ипостаси. Он говорит, что персы называют это божество Аспандиат, а гунны поклоняются ему, называя Тенгри-Хан. Этому божеству приносились в жертву туши жареных лошадей, что, очевидно, отражало представление о нем» как о боге — покровителе коневодов и всадников. Имя Аспандиат — одна из форм иранского имени Спандиат (Испендиар)—святой, священный. Вероятнее всего-оно было описательным наименованием бога Куара, распространенным в быту. Солнце как главное божество и главный объект поклонения иранцев Причерноморья называет еще Геродот, характеризуя верования скифов. Позднее Страбон писал, что Солнце (Гелиос) почита­ется массагетами и считается у них единственным бо­жеством. Оба автора отмечали и обычай приносить в жертву Солнцу лошадей.

Таким образом, культ Куара-Аспандиата, очевидно, представлял на почве Восточного Дагестана несколько трансформированный культ ираноязычных кочевников, вероятнее всего, массагетов-маскутов. Что же касается наименования антропологизированной ипостаси Куара Тенгри-Ханом, то здесь нетрудно увидеть попытку объяснить иранский культ через тюркские космогониче­ские представления.Очевидно, столкнувшиеся с куль­том Куара тюрки (собственно гунны) приняли его как культ своего верховного божества — Тенгри-Небо и подтвердили его господствующее положение в форми­рующейся демонологической иерархии титулом хан.

Основным местом отправления этого культа была священная дубовая роща, в которой находилось «ис­полинское» дерево, представлявшее материализацию идеи божества. «Князь дворяне почитали его спаси­телем богов, жизнеподателем и дарователем всех благ». Судя по тексту источника, можно представить, что культ Аспандиата — Тенгри-Хана был культом гуннской элиты. Перед этим деревом закалывали жертвенных лошадей, кровью их поливали землю вокруг него, а го­лову и шкуру вешали на его сучья. Помимо главной священной рощи, находившейся вблизи Варачана, в стране были и другие священные рощи и святилища.

Суварская языческая религия (вера в Куар, Тентриханство), которая бытовала у них ещё на Северном Кавказе сохранилась у чуваш (болгаро-сувар) на Среднем Поволжье. Только с принятия чувашами повторного христианства с середины XVIв., а массово в 40-60 гг. XIX в. языческая религия обошла не взирая на православизацию чуваш и являются и в начале XXI в. синкретистами, то есть языческо-христианские ценности присутствуют в современных религиозных обрядов.

Вопросы и задания

· Расскажите об истории Хазарского каганата;

· Почему сувары и болгары оказались в составе Хазарского каганата?

· Расскажите о культе Тенгрихана;

· Прочитайте работу М.И.Артамонова «История хазар»;

· Кто такой Алп-Илитвер. Расскажите о его реформе в Суварном царстве;

· Почему сувары вынуждены были переселиться в Среднее Поволжье?

Литература

1. Плетнева А.С. Кочевники Средневековья/ С.А.Плетнева - М., 1982 - С.24.

2. Плетнева А.С. Кочевники Средневековья/ С.А.Плетнева - М., 1982 - С.25.

3. Плетнева А.С. Кочевники Средневековья/ С.А.Плетнева - М., 1982 - С.26.

4. Плетнева А.С. Кочевники Средневековья/ С.А.Плетнева - М., 1982 - С.27.

5. Артамонов М.И. История хазар. / М.И.Артамонов - М.,1962 - С.183.

6. Артамонов М.И. История хазар. / М.И.Артамонов - М.,1962 - С.183.

7. Гадло А.В. Этническая история Северного Кавказа IV-X вв. / А.В.Гадло - М., - С.61.

8. Гадло А.В. Этническая история Северного Кавказа IV-X вв. / А.В.Гадло - М., - С. 62-63.

9. Гадло А.В. Этническая история Северного Кавказа IV-X вв. / А.В.Гадло - М., - С 144-147.

Заполните таблицу «Суварское царство в составе Хазарского каганата»

Реформа Алп-Илитвера	Территория, население, города	Религии Хазарского каганата	Причины и последствия 100 летней войны с Арабским халифатом

БОЛГАРО-ЧУВАШСКИЙ ЭПОС ОБ УЛЫПЕ КАК ИСТОЧНИК ИСТОРИЧЕСКОГО ПОЗНАНИЯ

«Песни чуваш проникнуты тихой грустью, как народа умирающего»,- сказано в книге Элизе Реклю. Ошибся великий географ. Много у чуваш и веселых, жизнерадостных песен. Каких песен больше, никто не считал. Мы не собираемся умирать. Мы собираемся учиться. Овладеем науками и сравняемся с французами, соотечественниками Реклю. Мы трудолюбивы, трудоспособны и можем хорошо учиться. С помощью великого русского народа мы приобщимся к мировой культуре писал И.Я.Яковлев.

Просветитель народов Среднего Поволжья И.Я. Яковлев не допускал мысли о смертности своего (чувашского народа). Возвышение чувашского народа просветитель видел через Священное писание, через изучение чувашского языка, через дружбу с русским народом. И.Я.Яковлев для своих соотечественников писал: «Доделайте то, что, может быть, удастся закончить мне: дайте чувашскому народу Священное писание, полностью завершив перевод Ветхого Завета. Послужите делу христианского просвещения, распространения свет Евангелия среди многочисленных народностей, населяющих русский Восток: по языку и духу вы ближе к этим народностям, чем сами русские. Работой на этой обширной ниве вы заплатите русскому народу часть того великого долга, которым вы обязаны ему, получив из его рук свет веры Христовой.

И.Я. Яковлев мечтал, что чувашский народ понесет свет Евангелия среди многочисленных народностей, населяющих русский Восток: по духу стоящих ближе к ним, чем русские. По И.Я.Яковлеву чуваши -просвещенные и православные понесут свет Иисуса Христа инородцам русского Востока.

И.Я.Яковлев отрицательно отнесся к идее французского географа Элизе Реклю о «чувашском умирающем народе». По Яковлеву чуваши не только не умрут, изучив священное писание понесут свет православия дальше на Восток.

Почему И.Я.Яковлев так думал? Удивительно как высоко ценил просветитель цивилизационную миссию чувашского народа. В 30-е гг. XX в. И.Н.Ашмарин называл чуваш «римлянами» по отношению к народам Среднего Поволжья.

Болгарная цивилизация

(по Н.И. Смирнову)

И.Я.Яковлев, Н.И.Смирнов, И.Н.Ашмарин очень высоко оценивали языковой и культурно-просветительский статус чувашского народа:

· Просветители – христианства;

· Чуваши- римляне;

· Цивилизация.

Через христианство и через дружбу с народами ( русскими) он видел путь чувашского народа. И.Я. Яковлев отмечал:

· Крепче всего берегите величайшую святыню - веру в Бога. Вера окрыляет силы ума и сердца, дарует внутренний мир, утешает и ободряет душу часы несчастья и горя, очищает и просветляет ее в счастье и удаче. С верой Бога не страшны жизненные испытания: без веры в него холодно и мрачно на земле. Веруйте, что есть воздатель за добро и за зло, что есть высшая правда- есть Божий суд, грозный и праведный. Чтите и любите великий, добрый и умный русский народ, таящий в себе неисчерпаемые силы ума и воли. Народ этот принял вас в свою семью, как братьев, не обидел и не унизил вас.

· Ведомый Провидением к великим, на незримым целям, народ этот да будет руководителем и вашего развития: идите за ним и верьте в него. Трудна была жизнь этого народа, много горестей и несчастий встретил он на своем долгом и скорбном пути, но он не угасил в себе светочей духа и не утратил понимания своего высокого призвания. Да будут его радости вашими радостями, его горести вашим горестями и вы приобщитесь к его светлому и грядущему величию. Народ этот не обидел вас в прошлом, он не обидит вас и в будущем. Любит его и сближайтесь с ним. На всяком поле есть плевелы, но мой долгий опыт будет порукой тому, что среди русского народа вы всегда встретит добрых и умных людей, которые помогут вашему правому делу. Русский народ выстрадал свою правду, и нет сомнения, правдой этой он поделится с вами. Верьте в Россию, любите ее и она будет вам матерью.

Детство Яковлева прошло в селе и всю свою жизнь он учил деревенских чуваш. Знал он и многие истории, сказки своего народа. Первым делом И.Я. Яковлевым были изданы сказки и легенды своего народа. Многие легенды об Улыпе – болгаро-чувашском богатыре он знал наизусть и часто использовал в различных условиях. Улып для И.Я Яковлева был не только героем и защитником чуваш, нам думается, что читая сказание он читал её историю. Обратим внимание на первые строки героического эпоса болгар.

По рассказам стариков, в те далекие времена, когда людей на нашей чувашской земле ещё не было, а лишь шумели сплошные дремучие леса, с южных Арамазейских гор спустился Улып (горы Арамади).

И.Я. Яковлев знал, что Арамазейские горы (Арамадийские горы) на Кавказе на территории Армении.

Улып - предводитель болгар (чуваш) спустился с Арамази. Попробуем разобраться, какие исторические события, лежат в основе эпоса. Исследователь А.В. Гадло о нахождении болгар и сувар на Северном Кавказе писал, что исключительно важные известия о северокавказских кочевниках V в. заключены в «Истории Армении» Мовсеса Хоренаци. Они неоднократно вызывали споры исследователей. При этом наметилось два направления: первое — признание хронологии Хоренаци и соответст­венно полное доверие к его сообщениям, второе — скеп­тическое отношение к его хронологии и соответственно отрицание их ценности для V в. На основе второго на­правления возникло стремление к пересмотру истории жизни и трудов самого «отца армянской истории», что нашло особенно яркое выражение в работах А. Я. Манандяна.

Труд Мовсеса Хоренаци сложен по своему составу. Им использованы разнообразные и многочисленные ли­тературные источники, часть которых вне его труда до нашего времени не сохранилась, архивные материалы, эпос, фольклор. К этим источникам многое добавлял и сам Мовсес Хоренаци, человек наблюдательный, хорошо образованный, осведомленный,- проживший долгую жизнь. Его собственный комментарий в тексте «Исто­рии» является не менее важным источником, чем компи­лируемые им -материалы. Хоренаци закончил свою «Ис­торию» в начале 80-х годов V-в., и сообщаемые им све­дения нельзя рассматривать вне контекста эпохи, в ко­торую он жил.

Особую настороженность у исследователей, ориенти­рующихся на византийскую историографию, вызывают упоминания в труде Хоренаци северокавказских пле­мен— булгар, барсилов (басилов) и хазар, из которых последние в поле зрения западных авторов появляются только в VII в. Хоренаци упоминает эти народы в связи с событиями столь отдаленной эпохи, что уже одно это обстоятельство рождает к нему недоверие. Однако это недоверие исчезает, если соответствующие места рас­сматривать не изолированно, а на общем фоне его труда. [1]

Смысл ее перекликается с рассмотренной выше глоссой о переселении вх'ндур-булгар Вунда. Однако их содержание не тождественно. Создается впечатление, что эта фраза вставлена с целью прокомментировать и откорректиро­вать первую. Здесь указывается относительная хроноло­гия переселения, его причины, уточняется масштаб переселения — «многие», наконец, иначе очерчивается район переселения: не узко — Вананд-Басен, а широко—тер­ритория к югу от области Кох. Последняя находилась в провинции Тайк, расположенной к северу от Айраратской провинции по соседству с ней, т. е на пути булгар Бунда в Вананд. Таким образом, общий ориентир переселения здесь указан тот же, но в связи с более широкой смысловой задачей раздела, факт переселения очерчен более крупно и обобщенно.

Оба фрагмента несомненно принадлежат одному ав­тору и этим автором был сам Хоренаци, щедро дополнявший и комментировавший свои источники, черпая для этого материл из арсенала народных преданий.. Именно этим, на наш взгляд, объясняется то, что «ому­ты... в земле булгаров» и факт переселения оказались связаны с именем Аршака. При царе Восточной (сасанидской) Армении Аршаке III (392—396гг.) произошла то крупное вторжение гуннских масс в Закавказье и Переднюю Азию, которое потрясло византийский Вос­ток. Обычное для народной эпической памяти смещение событий вследствие смешения слияния ее хронологи­ческих вех — имен царей и героев, ярко проявляется в труде Хоренаци. Здесь, по-видимому, мы также сталкиваемся с фактом смешения царей с именем Аршак и ар­хаизацией событий. Отметим, кстати, что у Фавстоса-Бузанда наиболее раннее упоминание гуннов также связано с царствованием царя Аршака — Аршака II (345— 367 гг.), одного из последних крупных правителей неза­висимого Армянского государства.

Таким же анахронизмом, как и отнесение к эпохе Аршака I появления булгар в Армении, является упоми­нание Хоренаци басилов (барсилов) и хазир (арм. форма этнонима хазар).

Впервые Хоренаци называет их среди народов Севера в разделе, посвященном царю Вахаршу, сыну Тиграна III и отцу Хосрова Великого. Он говорит: «Во дни его массы горцев, я разумею толпы хазиров и басилов, соединившись, прошли через врата Чора под предводительством царя своего Внасепа Сурхапа. Перейдя через реку Кур, они рассыпались по сю сторону ее. Им на­встречу выступил Вахарш... преследуя их перед собою, прошел через ущелье Чора. Здесь... храбрые армяне, опрокинув, обращают их в бегство, однако Вахарш па­дает от руки мощных стрельцов». Вахаршу наследует Хосров. Он немедленно собирает армянские войска и «переходит гору для отмщения за смерть своего отца. Мечом и дротом он преследует сильные эти племена, бе­рет с каждой их сотни по одному годному заложнику и в знак господства своего воздвигает колонну с греческой надписью как доказательство зависимости от римлян».

Как и в других разделах «Истории», Хоренаци и здесь не скрывает своего источника. «Это нам рассказы­вает Бардацан из Эдессы, который был историком во дни последнего Антонина», — пишет он. Из труда Бардацана (2-я половина II в.), в руках которого были материалы архива Анийского храма, Хоренаци заимст­вовал данные для описания периода от начала правле­ния Артавазда до начала правления Хосрова. Но труд Бардацана, как обычно у Хоренаци, передается не бук­вально. Хоренаци выбирает из него наиболее важные для его истории сюжеты, среди которых оказывается также и рассказ о борьбе Вахарша и Хосрова с «севе­рянами». Этот рассказ предваряет повествование о борь­бе с народами Севера любимого героя Хоренацн — Трдата, который, по версии Хоренаци, был наследником Вахарша и Хосрова. Сам факт борьбы царей Армении на рубеже II—III вв. с северными племенами, прорывав­шимися в Закавказье через Каспийский проход, не со­держит ничего невероятного. Невероятно здесь лишь указание в качестве их врагов хазиров и басилов, но, как следует из текста, хазирами и басилами этих вра­гов считал только сам Хоренаци («...я разумею...»). Это еще один пример его собственного комментария к источнику. Обнаружив у Бардацана выигрышный для его «Истории» сюжет — героический поход на далекий север предков Трдата и гибель одного из них в этом походе,- Хоренаци использует его и поясняет с позиций своего времени. Поход Объединенных под предводительством одного вождя хазиров и басилов через врата Чора- это реальность эпохи Хоренаци.

По болгаро-чувашской легенде Улып: «Его послал бог-громовержец Аслати, чтобы творить добро. Улып был огромного роста и обладал богатырской силой. Ему ничего не стоило перешагнуть большую реку. Высокие сосны были великану только по пояс.

Спустившись с гор, Улып увидел в долинах многочисленные стада. Их пасли очень маленькие, по его понятиям, люди. Скот, за которым они ухаживали, давал им пищу и одежду.

Улып забыл наказ отца Аслати, отобрал у людей скот и разорил их жилища».

Следует обратить внимание на три момента:

· Хронология оседания болгар, сувар, барсил от II и далее веков;

· Хронология по другим авторам VII в.;

· Барсилы, болгары, сувары постоянно воевали и прорывались в Армению. «Улып отобрал у людей скот и разорил их жилища».

Исследователь о басилах (барсилах) далее пишет, что вторично басилы всплывают в «истории» Хоренаци в рассказе о подвигах царя Трдата III, совершенных им на Севере. Трдат, как повествует Хоренаци, «отпра­вился через землю агванов на северян... воевать со все­ми, живущими у подножия горы». Битва Трдата с «се­верянами» произошла «на равнине Гаргараци», т. е. в Мильской степи на территории современного Азербайд­жана. Здесь Трдат и встретил басилов. Описание едино­борства Трдата с царем басилов — одно из наиболее красочных в художественном отношении мест «Исто­рии» Хоренаци, это яркий образец авторской обработки эпического сказания. Герой Трдат рассек пополам царя басилов и тем самым привел их войско в такой ужас, что они обратились в бегство. «Трдат пошел по их следам и гнал их до земли гуннов», после чего, взяв у «северян» заложников, объединил их войска и направил против Персии.

Судя по последовательности повествования, поход Трдата на «северян» был, по представлению Хоренаци, предпринят с целью создать базу для борьбы с Персией. Трдат воевал с племенами Албании, на помощь кото­рым пришли жившие к северу от Чора в «земле гуннов» басилы. Понятие «земля гуннов», упомянутое вскользь Хоренаци, выдает его авторство, несмотря на то, что в целом раздел, посвященный Трдату, представляет собой переработку ряда источников, в том числе рассказ Иосифа Флавия о борьбе с аланами армянского царя Трдата I (I в. н. э.).

Третий фрагмент, в котором упоминаются басилы, также представляет авторскую ремарку, брошенную по ходу развития основной сюжетной канвы повествова­ния. Она следует за рассказом о походе в Аланию Смбата Багратуни, предка Саака Багратуни, заказчи­ка и покровителя Хоренаци. После похода Смбата в Ар­мении появились аланы, расселившиеся в области Артаз. Хоренаци пользуется случаем указать, что потомки алан [2] были и среди армянских владельческих родов. В связи с этим он приводит родословную рода Аруехеанов, кото­рые якобы происходили от родственников жены Арташеса аланской царевны Сатиник (I в.). Однако суть ре­марки не в этом. Род Аруехеанов (у повторяющего Хоренаци Мовсеса Каганкатваци он назван родом Ара ве-гьянов), видимо, считался происходящим не от алан, а от басилов, т. е. был сравнительно молодым. Поэтому Хоренаци вынужден был отметить, что Аруехеаны были возведены в дворянское достоинство и армянское нахарарство еще при Арташесе, а в родство «с одним могу­щественным басилом, переселившемся в Армению», они вступили позднее, при Хосрове Великом, когда, по его хронологии, впервые басилы появились на исторической арене. Мовсес Каганкатваци говорит о том, что Аруехе­аны (Аравегьяны) вступили при Хосрове в родство с «храбрым мужем, который пришел из страны баслов (Василии)». Для нашего сюжета важно то, что в ос­нове имени рода лежит иранское слово (арьяв-аг-гегойский, сильный), а это свидетельствует о его действи­тельной связи с ираноязычными группами Северного Кавказа.[2]

Позиция Гадло по роду Аруехан:

· Аруехан был из барсилов;

· Переводится- герой, сильный;

· Род был молодым;

· Был элитного рода;

· Переселился в Армению.

По чувашской легенде об Улыпе: «Выбрав самую красивую девушку, женился на ней и стал жить хозяином всех богатств здешней земли. Жена родила ему двух сыновей. Сыновья от отца-вели­кана росли тоже богатырями. Они пасли стада и ходили на охоту. Их стрелы поражали любого зверя за семь верст.

В весенний праздник Калама умерла их мать. Улып пого­ревал-погоревал и пошел искать себе жену на родных горах».

Позиция Мовсес следующая «Аруехенан вступил при Хосрове в родство с «храбрым мужем, который пришел из страны басилов (Барсилии). Родственные племена болгарам и суварам. Что мы видим:

· Вступил в родство (т.е. женился на дочери царя);

· Пришел из Барсилии.

По легенде Улып «выбрав саму красивую девушку, женился на ней и стал жить хозяином всех богатств здешней земли».

Получается, что Улып стал царем и все земли стали его. «История» Мовсеса Хоренаци сохранилась не полно­стью. Она обрывается на событиях 428 г., когда пресе­клась армянская династия Аршакидов. Поэтому в труде Хоренаци не находят прямого освещения ни восстание армян против Ирана в 450—451 гг., в которое оказались втянутыми кочевники Предкавказья и этнические груп­пы южной стороны Большого Кавказа, ни последующие события второго, освободительного восстания, поднятого армянами под предводительством Саака Багратуни. Од­нако, как свидетельствуют фрагменты «Истории», разбор которых мы предприняли выше, конкретная этнополитическая ситуация, сложившаяся на Северном Кавказе в середине—второй половине V в., нашла в ней отраже­ние. В это время в стране гуннов, лежащей за «ворота­ми Чора», определились относительно четкие племенные объединения — вх'ндур-булгары, басилы (барсилы) и хазары. Облик этих конкретных объединений вытеснил со страниц «Истории» Хоренаци представление о безли­кой аморфной массе северных варваров — гуннов (хо нов), которое в его время продолжало жить в фольклоре и нашло отражение в «Истории Агатангехоса», в «Истории» Фавстоса Бузанда и в начальных разделах «Истории Тарона», приписываемой автору IV в. Зенобу Глаку (в сборнике VII в. Иоанна Мамиконеана).

Нас интересует и второй вариант по которому мы можем отнести Улыпа к Алп-Илитверу-царю Суварии в составе Хазарского каганата (VIII в.)

Исследователь М.И.Артамонов в работе « История хазар» пишет о христианизации сувар. Алп-Илитвер обратился к армянскому католикосу Сахаку. Христианство к северу от Дербента появилось ещё в VI в. Понятно и стремление варварского князя закрепить свои связи с соседними государствами и свое место среди них, как равного.

О истории Хазарии VII в. очень мало данных. Тем большее значение поэтому имеют довольно подробные сведения о гуннах, этнически родственных не только с хазарами, но и с другими болгарскими племенами, входившими в состав Хазарии.

В рассказе о миссии албанского епископа Исраеля наиболее подробно говорится о религии гуннов. Особым почитанием у них пользовался бог Тенгрихан, которого они представляли в образе героя-исполина; персы его называли Аспандеат. По имени этот бог соответствует владыке неба Тенгри, известному ещё у хуннов и тюркютов, и явно занесен на Кавказ теми или другими пришельцами из Азии. Гунны чтили бога громовика Куара и в случаях поражения молнией человека или вещи умилостивляли его жертвами. Равным образом обожествляли они солнце, луну, огонь, воду и т. п., чтили богов путей. Распростра­нено было поклонение деревьям. Особенно почитался один высокий дуб, находившийся вблизи Варачана. Князь и дворяне, по словам «Истории албан», считали его «спасителем богов, жизнеподателем и дарователем всех благ». С деревьями связывалось представление о Тенгрихане, которому приписывалось управление силами природы. Почитаемым деревьям и богам приносились в жертву лошади, кровь их проливалась вокруг дерева, а голову и шкуру жертвенного животного вешали на сучья. Священные деревья были неприкосновенными. Верили, что тех, кто, хотя бы по незнанию, возьмет от них сучья или ветки, ожидают страшные муки, бешенство и даже смерть. Кроме священных деревьев и рощ, у гуннов были капища и идолы.

Имеются сведения, что в культовые действия у гуннов входили борьба и битва на мечах, причем противники выступали обнаженными один на один или группами, скачки на конях, игры, пляски и оргии. Сопровождалось все это звоном и грохотом барабанов. Большая часть этого рода культовых действии связывалась, по-видимому, с похоро­нами. В связи с этим же существовал обычай нанесения себе ран и уве­чий в знак скорби по умершему. В качестве охранительных амулетов гунны носили на себе золотые и серебряные изображения фантастиче­ских животных (драконов). Были у гуннов и служители культа: жрецы, колдуны, чародеи и знахари, а также особые служители капищ и деревьев. Интересно отметить, что чародеи в своих заклинаниях при­зывали силы земли .

В свете изложенных данных религия гуннов выступает в формах обычных для варварского общества и находит себе многие соответствия в культовых обычаях, пережиточно сохранившихся на Кавказе. Те же общие формы, по-видимому, были свойственны религии тюрок, хазар и болгарских племен, насколько их религии известны по отрывочным письменным свидетельствам.

Алп-Илитвер и его вельможи, приняв христианство, приступили к искоренению язычества. С их разрешения Исраель и его священники разрушили капища, срубили священные рощи и жестоко расправились со служителями старой религии —жрецами и кудесниками,— их со­жгли на кострах, при дорогах. Вместо старых объектов поклонения были воздвигнуты новые: из священного дерева был сделан громадный крест, разукрашенный изображениями животных и блестящими крестами, ко­торому и должны были теперь поклоняться новообращенные вместо дуба.

Влияние христианства мы можем увидеть в легенде об Улыпе. Многие слова цитируются из Библии.

· За то, что я ослушался Аслати и вместо добра сеял зло,боги приковали меня здесь на вечные времена. Так что вы, дети мои, не сейте злые семена, не делайте людям вреда, а исцелитесь среди них и живите в мире и согласии. Идите от­сюда прямо на север. Через три дня дойдете до большой реки, в море, и продолжите ваш путь вдоль нее. Через семь лет вы придете в такое место, где одна река соединяется с другой такой же большой. Здесь, дети мои, жертвоприноше­нием умилостивите богов и попросите их, чтобы они помога­ли вам в дальнейшей жизни.

Из Библии:

· Он вместо добра сеял зло;

· Дети мои, не сейте злые семена;

· Не делайте людям вреда;

· Живите в мире и согласии.

В книге « Народный эпос» имеются примеры, связанные с христианским прошлым Улыпа. Посмотрим родословную и действия Улыпа.

· Отец Улыпа был царем;

· Мама назвала сына Улып ( герой, богатырь);

· Улып родился в субботу;

· Богатырскую силу дала Улыпу жена бога;

· Отца Улыпа звали Аслати;

· Улыпы жили всегда. Многи погибли в ходе потопа;

· Дети Улыпа были девушками с бело-желтыми волосами;

· Улып жил на небе;

· Улып поддерживал небо;

· Улып разместил луну на небе;

· Улып раньше мог летать как ангел. У него были крылья;

· Бог прогневался на Улыпа и прогнал его на землю;

· Улып ходил на земле с волком;

· Улыпа на Кавказе приковали к горе;

· Улып и животные прошли через Волгу по месту Азамат (радуге);

· Улып раньше всегда кочевал, но его мама попросила его осесть у реки Волга;

· Улыпы пришли из Сибири;

· Улып просил своих детей жить дружно(легенда о сыновьях кагана Кубрата);

· Улып жил в степи, но больше всего в лесу;

· Улып жил в Волжско-Камской Болгарии;

· Улып освобождает себя от цепей и уходит живым;

· Улып добыл огонь для людей из огня падающей звезды (метеорита);

· Улып пережил всемирный потоп;

· Улып борется со злым богом Израилем (вероятнее всего эпоха Хазарского каганата);

· Улып воевал против татар и спас г. Болгар;

· Улып не смог спасти г. Биляр;

· Много улыпов погибло, защищая чуваш (болгар) от татар.

Таким образом, мы можем по легендам проследить исторический путь болгарского (чувашского) народа.

Мы отмечали, что рождение Улыпа произошло в Сибири, жил он на территории Северного Кавказа, взял жену из Армении, вторую из своего племени и погиб прикованный цепями к горам на Кавказе. Мы помним, то по византийским легендам Прометей был прикован к скале Кавказа. В византийской легенде говорится:

Не знают сердца их жалости, в их глазах никогда не светится сострадание, их лица суровые, как скалы, которые стоят вокруг. Печальный,низко склонив голову, идет за ними бог Гефест со своим тяжелым молотом. Ужасное

дело предстоит ему. Он должен своими руками приковать друга своего Прометея. Глубокая скорбь за участь друга гнетет Гефеста, но не смеет он ослушаться громовержца Зевса. Он знает, как неумолимо карает Зевс за неповиновение.

Сила и Власть возвели Прометея на вершину скалы и торопят Гефеста приниматься за работу. Их жестокие речи заставляют Гефеста еще сильнее страдать за друга. Неохотно берется он за свой громадный молот, только необходимость заставляет его повиноваться. Но торопит его Сила:

— Скорей, скорей бери оковы! Прикуй могучими ударами к скале Прометея. Напрасна твоя скорбь о нем: ведь ты скорбишь о враге Зевса.

Сила грозит гневом Зевса Гефесту, если он не прикует Прометея так, чтобы ничто не могло освободить его. Гефест приковывает к скале цепями руки и ноги Прометея. Как ненавидит он теперь свое искусство! Неумолимые служители Зевса все время следят за его работой.

— Сильней бей молотом! Крепче стягивай оковы! Не смей их ослаблять! Хитер Прометей, искусно умеет он находить выход из неодолимых препятствий, — говорит Сила. — Крепче прикуй его, пусть здесь узнает он, каково обманывать Зевса.

— О, как подходят жестокие слова ко всему твоему суровому облику! — восклицает Гефест.

Скала содрогается от тяжких ударов молота, и от края до края земли разносится грохот могучих ударов. Прикован наконец Прометей. Но это еще не все, нужно еще прибить его к скале, пронзив ему грудь несокрушимым острием. Медлит Гефест.

— О Прометей! — восклицает он. — Как скорблю я, видя твои муки!

— Опять ты медлишь! — гневно говорит Гефесту Сила. — Ты все еще скорбишь о враге Зевса! Смотри, как бы не пришлось тебе скорбеть о самом себе!

Наконец все окончено. Все сделано так, как повелел Зевс. Прикован титан, а грудь его пронзило острие. Издеваясь над Прометеем, говорит ему Сила:

— Ну вот, здесь ты можешь быть сколько хочешь надменным, будь горд по-прежнему! Давай теперь смертным дары богов, похищенные тобой! Посмотрим, в силах ли будут помочь тебе твои смертные. Придется тебе самому подумать о том, как освободиться из этих оков.

Прометей хранит гордое молчание. За все время, пока приковывал его Гефест к скале, он не проронил ни единого слова, даже тихий стон не вырвался у него — ничем не выдал он своих страданий.

Ушли слуги Зевса, Сила и Власть, а с ними ушел и печальный Гефест. Один остался Прометей, слышать его могли теперь лишь море да мрачные тучи. Только теперь тяжкий стон вырвался из пронзенной груди могучего титана, только теперь стал он сетовать на злую судьбу свою. Невыразимым страданием и скорбью звучали его сетования:

— О божественный эфир и вы, быстронесущиеся ветры, о источники рек и несмолкающий рокот морских волн, о земля, всеобщая праматерь, о всевидящее солнце, обегающее весь круг земли, — всех вас зову я в свидетели! Смотрите, что терплю я! Вы видите, какой позор должен нести я неисчислимые годы! О горе, горе! Стонать я буду от мук и теперь, и много, много веков! Как найти мне конец моим страданиям? Но что же говорю я! Ведь я же знал, что так будет. Муки эти не постигли меня неожиданно. Я знал, что неизбежны веления грозного рока. Я должен нести эти муки! За что же? За то, что я дал великие дары смертным, за это я должен страдать так невыносимо, и не избежать мне этих мук. О горе, горе!

Но вот послышался тихий шум, как бы от взмахов крыльев, словно полет легких тел всколыхнул воздух. С далеких берегов седого Океана, из прохладного грота, с легким дуновением ветерка примчались на колеснице к скале океаниды. Они услышали удары молота Гефеста, донеслись до них и стоны Прометея. Слезы заволокли прекрасные очи океанид, когда увидели они прикованного к скале могучего титана. Родным был он океанидам. Отец его, Япет, был братом отца их, Океана, а жена Прометея, Гесиона, была их сестрой. Окружили скалу океаниды. Глубока их скорбь о Прометее. Но слова его, проклинающие Зевса и всех богов-олимпийцев, пугают океанид. Они боятся, что Зевс сделает еще более тяжкими страдания титана. За что постигла его такая кара — океаниды не знают. Полные сострадания,. просят они Прометея поведать им, за что покарал его Зевс, чем прогневал его титан.

Прометей рассказывает им, как помог он Зевсу в борьбе с титанами, как убедил мать свою Фемиду и богиню земли Гею встать на сторону Зевса. Зевс победил титанов и низверг их, по совету Прометея, в недра ужасного Тартара. Завладел Зевс властью над миром и разделил ее с новыми богами-олимпийцами, а тем титанам, которые помогали ему, не дал громовержец власти в мире. Зевс ненавидит титанов, боится их грозной силы. Не доверял Зевс и Прометею и ненавидел его. Еще сильнее разгорелась ненависть Зевса, когда Прометей стал защищать несчастных смертных людей, которые жили еще в то время, когда правил Крон, и которых Зевс хотел погубить. Но Прометей пожалел не обладавших еще разумом людей; он не хотел, чтобы сошли они несчастными в мрачное царство Аида. Он вдохнул в них надежду, которой не знали люди, и похитил для них божественный огонь, хотя и знал, какая кара постигнет его за это. Страх ужасной казни не удержал гордого, могучего титана от желания помочь людям. Не удержали его и предостережения его вещей матери, Фемиды.

С трепетом слушали океаниды рассказ Прометея. Но вот на быстрокрылой колеснице принесся к скале сам вещий старец Океан. Океан пытается уговорить Прометея покориться власти Зевса: ведь должен же он знать, что бесплодно бороться с победителем ужасного Тифона. Океан жалеет Прометея, он сам страдает, видя, какие муки терпит Прометей. Вещий старец готов поспешить на Олимп, чтобы молить Зевса помиловать титана, хотя этими мольбами может он навлечь на себя гнев громовержца. Он верит, что мудрое слово защиты часто смягчает гнев. Но напрасны мольбы Океана, гордо отвечает ему Прометей:

— Нет, старайся спасти самого себя. Боюсь я, что сострадание принесет вред тебе. До дна исчерпаю я все зло, которое послала мне судьба. Ты же, Океан, страшись вызвать гнев Зевса мольбою за меня.

— О, вижу я, — грустно отвечает Океан Прометею, — что этими словами заставляешь ты меня вернуться назад, не достигнув ничего. Верь же мне, о Прометей, что привели меня сюда лишь забота о твоей судьбе и любовь к тебе!

— Нет! Уходи! Скорей, скорей спеши отсюда! Оставь меня! — восклицает Прометей.

С болью в сердце покинул Океан Прометея. Он умчался на своей крылатой колеснице, а Прометей продолжил рассказ о том, что сделал он для людей, нарушив волю Зевса. С горы Мосхи, на Лемносе, из горна своего друга Гефеста похитил Прометей огонь для людей. Он научил людей искусствам, дал им знания, научил их счету, чтению и письму. Он познакомил их с металлами, научил добывать их в недрах земли и обрабатывать. Прометей смирил дикого быка и надел на него ярмо, чтобы могли пользоваться люди силой быков, обрабатывая свои поля. Прометей впряг коня в колесницу и сделал его послушным человеку. Мудрый титан построил первый корабль, оснастил его и распустил на нем льняной парус, чтобы быстро нес человека корабль по безбрежному морю. Раньше люди не знали лекарств, не умели лечить болезни, но Про­метей открыл им силу лекарств. Он научил их всему, что облегчает горести жизни и делает ее счастливее и радостнее. Этим и прогневал он Зевса, за это и покарал его громовержец.

Но не вечно будет страдать Прометей. Он знает, что злой рок постигнет и могучего громовержца. Не избегнет он своей судьбы! Прометей знает, что царство Зевса не вечно: будет он свергнут с высокого царственного Олимпа. Знает вещий титан и великую тайну, как избежать Зевсу злой судьбы, но не откроет он этой тайны Зевсу. Никакая сила, никакие угрозы, никакие муки не исторгнут ее из уст гордого Прометея.

Кончил Прометей свой рассказ. С изумлением слушали его океаниды. Дивились они великой мудрости и несокрушимой силе духа могучего титана, осмелившегося восстать против громовержца Зевса. Опять овладел ими ужас, когда услышали они, какой судьбой грозит Зевсу Прометей. Они знали, что если эти угрозы достигнут Олимпа, то ни перед чем не остановится громовержец, лишь бы узнать роковую тайну. Полными слез глазами смотрят на Прометея океаниды, потрясенные мыслью о неизбежности велений сурового рока. Глубокое молчание воцарилось на скале, его прерывал лишь неумолкающий шум моря.

Судьба Улыпа сходится с судьбой греческого героя. Улып спасает себя сам. Он рвет цепи и уходит в Среднее Поволжье.

В легенде говорится:

«День прошел, два прошло, три минуло, нет Улыпа. Сыновья забеспокоились и отправились на поиски отца. Подня­лась на самую высокую гору и нашли его прикованным к скале».

Мы отметили, что в Улыпе имеются сказания о всемирном потопе, о богах, о падении звезды, переходе по радуге зверей. Улыпа можно отнести к языческо-христианскому героическому эпосу. Возможно, а мы так считаем, что в основе героя Улыпа лежат исторические события, связанные с походами в Армению или историй Христианизации при Алп-Илитвере. Артамонов исследовал « Историю Агван» и о церковной ( христианской) реформе в Суварии пишет, что вслед затем Алп-Илитвер обратился к князьям и епископам Албании и Армении с извещением о своем вступлении в семью христианских государей, с просьбою об установлении в его стране епископства и о назначении главою гуннской церкви Исраеля. В «Истории албан» приве­дены копии писем Алп-Илитвера и армянского католикоса Сахака, ко­торыми они обменялись по этому поводу. Исраель был назначен гунн­ским епископом и известен в албанской церкви в качестве просветителя гуннов и хазар, однако о последующей его деятельности среди ново­обращенных сведений не имеется.

Попутно с данными о религии севере кавказских гуннов в рассказе об их христианизации приведены некоторые сведения о формах семейных и общественных отношений у этого народа. Так, упоминается об обычае, связанном, без сомнения, с многоженством и заключающемся в том, что жена умершего, не являющаяся матерью наследника, вместе с дру­гим имуществом покойного переходит к его сыну. Наряду с многожен­ством у богатых и знатных существовало в качестве его противополож­ности многомужество: братья, не имевшие возможности обзавестись отдельными женами, брали одну общую жену. У гуннов были богатые и бедные, вельможи и простолюдины. В числе лиц, принимавших уча­стие в переговорах с Исраелем и в посольстве к албанам и армянам, упоминаются гуннские князья или знатные вельможи: Тархан Овчи(Авчи), постельничий Читар-Хазр (Чатгасар) и Зурдкин-Хурсан.[3 ]

Изложенные данные о северокавказских гуннах представляют существенное значение для понимания взаимоотношений между хазарами и подчиненными им племенами, а равным образом для суждения о со­циальном строе Хазарии в целом. Вероятно, царство гуннов в его отношениях с хазарами не являлось исключением. Такие же формы зависимости существовали и для других племен, подвластных хазар­скому кагану, вроде, например, кубанских болгар, во главе которых оставался сын Кубрата Батбай. Таким образом, Хазарская держава складывалась в виде обширной федерации племен, сохранявших в не­прикосновенности свою внутреннюю организацию и даже значительную часть внешнеполитической самостоятельности в пределах подчинения верховной власти хазарского кагана.

У нас нет прямых указаний относительно социально-экономического строя древней Хазарии. Несомненно, однако, что он во многом сохранял еще старые патриархальные черты. Тем не менее, наличие так называе­мых тарханов свидетельствует о существовании и у гуннов и у самих хазар, как и тюрок, социального слоя, свободного от повинностей, кото­рыми облагался «черный люд».

Можно полагать, что степень развития патриархально-феодальных отношений у разных племен Хазарии была не одинаковой, хотя бы вследствие различий в их хозяйстве. Загнанные в узкий проход между морем и горами, гунны рано осели и наряду со скотоводством занима­лись земледелием. Арабские источники указывают в их стране много городов, т. е. укрепленных поселений. Археологические данные под­тверждают это указание: к северу от Дербента имеется много раннесредневековых поселений с мощными укреплениями. Здесь рано мог возникнуть и основной признак феодальных порядков — собственность на землю, как условие дальнейшего усиления зависимости «черного люда». В степях Азовско-Каспийского междуморья, наоборот, еще долго сохранялось кочевое скотоводство, как основной вид хозяйственной деятельности. Хазары были кочевниками, но это не мешало экономиче­ской дифференциации и зависи- мости бедноты от крупных собственни­ков стад и табунов.

Такова была в самых общих чертах экономическая и социальная природа Хазарского государства, которое к VIII в. стало самым могу­щественным политическим образованием Восточной Европы.

К 684 г. относится одно из наиболее значительных нашествий хазар на Закавказье. Закончившие к этому времени борьбу с болгарами, ко­торая до сих пор отвлекала все их внимание и силы, хазары, видимо решили использовать ослабление халифата и распространить свое вла­дычество на давно уже привлекавшие их богатые страны Закавказья. Они опустошили ряд областей, захватили громадную добычу и множе­ство пленных. В сражениях с ними пали правитель Армении Григорий Мамиконян, а также другие грузинские и албанские князья и вель­можи.

Возможно, что это нашествие, последовавшее за христианизацией гуннов и установлением тесных дипломатических отношений Алп-Илитвера с Албанией и Арменией, имеет непосредственную связь с этим со­бытием, представляя собой реакцию хазарского правительства на свое­вольное поведение одного из вассалов, зашедшего в своей самостоятель­ности далеко за допустимую границу и, по сути дела, связавшего свою страну с закавказскими государствами. Пока хазары были заняты войной с болгарами, они должны были мириться с двойной игрой гуннского князя, ускользавшего из-под их власти, но после победонос­ного завершения хазаро-болгарской войны стало возможным заняться и гуннами, и Закавказьем.

В «Истории албан (агван)», правда, говорится, что после обращения в христианство Алп-Илитвер «показал много подвигов храбрости в Турке­стане хазарскому хану. Он успел снискать его любовь и принужден был дать ему дочь свою в супружество, а сам, достигши почетной старости, прославлен был в трех странах». Но это трафаретное славословие, в котором действительное положение дел отражает разве только упоми­нание о вынужденной выдаче гуннским князем своей дочери в жены хазарскому кагану. Известно, что и позже хазарские каганы брали в жены дочерей вассальных владетелей. По сведениям X в., в гареме хазарского кагана было 25 таких жен, по числу подвластных хазарам народов.

На рассказе о крещении гуннов повествование об истории Албании в сочинении Моисея Каланкатуйского прерывается. О нашествии хазар в 684 г. в нем нет ни слова. Дальнейшее изложение в «Истории албан» носит совершенно иной характер и, вероятно, принадлежит другому, значительно более позднему автору. Таким образом, нам остается только догадываться о причине резкого изменения отношений Албании с ее северным соседом, а равным образом о последствиях, которые имело нашествие хазар для гуннов. К сожалению, у нас нет сведший и о том, насколько прочной оказалась христианизация гуннов. Досто­верен лишь тот факт, что назначенный гуннским епископом Исраель после своего первого посещения Варачана ни разу не был в стране гуннов, а оставался в Албании епископом Мец-Когманца.

По-видимому, обращение князя гуннов Алп-Илитвер а было всего только эпизодом, не сыгравшим сколько-нибудь заметной роли в рели­гиозной жизни страны гуннов, хотя распространение христианства в ней, начавшееся ранее этого эпизода, несомненно, продолжалось и после него. В X в. в г. Семендере, бывшей столице хазар, а теперь главном городе гуннов, было много христиан, хотя князь его уже исповедовал мусульманство. Можно отметить, что наряду с христианством здесь рас­пространялась и иудейская религия, которая, как мы увидим ниже, именно здесь стала религией одной из местных княжеских династий, а затем и религией правящей верхушки хазар.[ 4]

О переселении болгар, сувар, барсил в легенде об Улыпе сказано: «Сыновья Улыпа пошли со своими стадами на север. Вскоре им преградили путь горные люди, но они отбились от них и через три дня пришли к большой реке, впадающей в море. Братья назвали эту реку Адыл - Волга и ее берегом пошли дальше. Здесь им пришлось защищаться от нападений степ­ных людей. Добрались они до горного кряжа, который рас­секала река и за которым начинались густые непроходимые леса. Лесные люди тоже пытались остановить их, но они, при своей богатырской силе, легко справились с ними и про­должили начатый путь.

Ровно через семь лет они пришли в то место, о котором говорил отец: здесь в Адыл вливалась другая столь же великая река. Сыновья Улыпа остановились, в ближайшую среду заре­зали утку и принесли ее в жертву богу-громовержцу Аслати.

— Грозный Аслати! обратились братья с молитвой к бо­гу. От всего сердца приносим тебе эту жертву и просим сделать так, чтобы наше племя росло и крепло. Сохрани нас, о великий Аслати, от всех зол и бед, от врагов и недругов, от злых духов, от мора, от огня, от голода. Пусть наш скот пло­дится и наши стада увеличиваются. Пусть наши желания сбываются. Помыслы наши чисты, и мы надеемся, верим, ждем, что все так и будет!

После этого младший сын Улыпа поселился между реками, а старший занял правый берег Адыла вплоть до того места, где впадает в нее тихоструйная Сура.

Однажды старший сын охотился и забрел на другой берег Суры. Там увидел поле, сплошь покрытое желтыми стеблями с колосьями. Он спросил у людей, которые работали на этом поле, кто такие и что делают.

- Мы-русские, убираем созревший хлеб, -ответили ему.

С тех пор сын Улыпа сам начал корчевать леса и очищен­ные места засевать рожью. Когда во время пашни в лапти на­бивалось много земли, великан снимал их и вытряхивал. На этих местах образовались большие ли, малые ли холмы, кото­рые и по сей день зовутся Землей Улыпа. И весь наш народ ведет свое происхождение от племени Улыпа.

Выводы

· Героический эпос об Улыпе раскрывает историю болгаро-чувашской цивилизации;

· В эпосе имеются языческо-христианские мотивы;

· Основная идея эпоса – свобода, независимость народа, стремление сохранить его;

· Путь свободы- это путь ухода на территории Среднего Поволжья;

· Борьба Улыпов за свободу продолжалась в условиях Вожско-Камской Болгарии и Золотой Орды Казанского ханства.

Литература

1. Гадло А.В. Этническая история Северного Кавказа IV-X вв./ А.В.Гадло - М., 1979-С. 37-38.

2. Гадло А.В. Этническая история Северного Кавказа IV-X вв. / А.В.Гадло - М., 1979-С. 42-43.

3. Артамонов М.И. История хазар / М.И.Артамонов - М.,1962 - С. 189-190.

4. Артамонов М.И. История хазар / М.И.Артамонов - М.,1962 - С. 190-191.

ЭКСПАНСИЯ ПРАБОЛГАР НА ТЕРРИТОРИИ СЕВЕРНОГО КАВКАЗА

Рассматриваемый период в истории многих цивилизаций ( с I-X в.) явились переломными эпохами,цивилизации шли по пути:

· Военной экспансии;

· Религиозной экспансии.

Английский историк и социолог А.Дж. Тойнби в исследовании «Цивилизации перед судом истории»[1] о военно-религиозной экспансии различных цивилизаций пишет,что это контрнаступление частично осуществлялось тем же способом,что и первоначальное наступление Греко-римского мира,то есть силой оружия. Но нас сегодня не слишком интересуют слабые попытки еврейского вооруженного сопротивления греческим и римским имперским завоеваниям в Палестине; или, напротив, успешные контратаки парфян или их персидских последователей, ведомых династией Сасанидов, восточнее Ефрата; или, наконец, сенсационные победы арабских мусульман, которые в III веке н.э. освободили Ближний Восток от греко-римского правления в такой же короткий срок, какой потребовался Александру Великому, чтобы завоевать его за тысячу лет до того.[1]

Однако помимо этого было и другое контрнаступление, нена­сильственное, духовное, в ходе которого завоевывались не крепос­ти и провинции, а умы и сердца. Это наступление осуществили миссионеры новых религий, возникших в тех землях, которые Гре­ко-римская цивилизация силой завоевала и покорила. Королем миссионеров по праву может считаться св. Павел, предпринявший дерзкий марш из Антиохии в Македонию, Грецию и Рим и преус­певший на этом пути куда больше, чем некогда Антиох Великий. Новые религии разительно отличались от исконной религии Гре­ко-римского мира. В греко-римском язычестве боги имели свои корни в различных локальных социумах: это были свои, местные и узкополитичные боги — Афина Полисная, Фортуна Пренестина, Бо­гиня Рома. Боги же новых религий, ненасильственно завоевывав­ших сердца и умы греков и римлян, поднялись над местным, ло­кальным, происхождением. Они превратились в универсальных бо­гов, несущих спасение всему человечеству — евреям и язычникам, скифам и грекам. Если перевести это великое историческое явле­ние на язык религии, можно сказать, что Единый Истинный Бог воспользовался тем, что сердца людей открылись в результате столкновения и крушения их древних традиций.

Менялись:

· Территориальные очертания государств, империй;

· Язык;

· Этнокультура;

· Этнорелигия;

· Этноаристократия;

· Традиции и взгляды.

Что было бы если общества, цивилизации не проходили этапы трансформации? Может сформировалась бы общемировая цивилизация Гегемона?

Цивилизация гегемон (разновидность идеологии нацистов 30 г. XXв.) или советская цивилизация (Гегемон) закрепились и диктовали бы всем. Процессы 30-90 гг.XX в. показали всему миру, что идеологизированная цивилизация гибнет. А.Дж. Тойнби о процессе унификации цивилизации и моделирования цивилизации Гегемона так думал, что скажут, я уверен, будущие историки, оглядываясь на наше вре­мя даже из такого недалекого будущего, как 2047 год.

А что скажут историки в 3047 году? Живи мы веком раньше, мне пришлось бы извиниться за чудовищное самомнение, позволя­ющее мне пытаться предсказывать что-либо, столь далеко отстоящее от нашего времени. Даже сто лет были невероятно долгим сроком для людей, полагавших, что мир был создан в 4004 году до н. э. Но сегодня мне нет нужды просить извинений, ибо со времен на­ших прадедушек совершилась столь радикальная революция в осознании временных масштабов, что если бы сегодня я попытался со­ставить на этих страницах масштабную карту истории, то такой краткий период времени, как тысяча сто лет, оказался бы на ней почти невидимым для невооруженного глаза отрезком.

Итак, историки 3047 года нашли бы что сказать о нашем времени, и они скажут много более интересного по сравнению с исто­риками 2047 года, ибо им уже будут открыты новые главы в том повествовании, в котором мы занимаем лишь одну из начальных глав. Я полагаю, историки 3047 года будут в основном интересоваться колоссальным контрвлиянием, которое окажут жертвы на жизнь агрессора. К 3047 году наша Западная цивилизация — как мы знаем из истории последних двенадцати—тринадцати веков, со времен средневековья, — может измениться до неузнаваемости за счет контррадиации влияний со стороны тех самых миров, которые мы в наше время пытаемся поглотить, — православного христиан­ства, ислама, индуизма и Дальнего Востока.

К4047 году различие, угрожающе заметное сегодня, между За­падной цивилизацией как агрессором и другими цивилизациями как жертвами, вероятно, будет незначительным. Когда одни влияния будут гаситься контрвлияниями, главное, что будет иметь значение, — это единый великий опыт, общий для всего человечества: испытание, связанное с разрушением собственного локального со­циального наследия при столкновении с локальным наследием дру­гих цивилизаций, с поиском новой жизни — общей жизни, возни­кающей на обломках. Историки 4047 года скажут, что воздействие Западной цивилизации на современные ей общества во втором ты­сячелетии христианской эры составляет эпохальное событие пото­му, что это первый шаг к_унификации мира в единое сообшество. К тому времени единство человечества, вероятно, будет восприни­маться как одно из фундаментальных условий человеческой жизни — как бы часть природного миропорядка, и историкам той эпохи, возможно, будет трудно представить.[2]

Цивилизации не зацикливались в своем пространстве, в своей религии. Да, было местническое мировоззрение, был генезис и переселение древних болгар, хазар, сувар, «худых» болгар (чуваш). Переселялись греки, римляне, славяне, португальские, английские и т.д. А. Дж. Тойнби о существовании замкнутого пространства и наличии языческого мировоззрения пионеров цивилизации первые шесть, или около того, тысячелетий своего существования. Древнечувашская цивилизация формировалась в сообществе империи Хунну. Она не была ещё цивилизацией отдельной.

Из хуннов евразийской цивилизации вышли:

· Монголоязычная;

· Тунгуссо- маньчжурская;

· Тюркскоязычная.

1. Столкновение (по А.Дж. Тойнби), Хуннской цивилизации (по Л.Н.Гумилеву) шло империи (номадов) с Китайской цивилизацией. Разгром 72-71 гг. до н.э. западных хунну привел к переселению болгар и сувар в степи Казахстана.

2. Столкновение и переселение произошло болгар, сувар, хазар на территории Средней Азии.

3. Столкновение и переселение болгар, сувар, хазар происходило и на территории Северного Кавказа.

А.В. Гадло в работе « Этническая история Северного Кавказа IV-X вв» о переселении болгар отмечает,что анализ свидетельств о барсилах приводит к выводу о том, что они представляли одну из трех ираноязыч­ных групп, которые в эпоху, последовавшую за гун­нским вторжением, сумели сохранить свое положение и даже на какой-то период возвыситься над другими группами степняков. Только с приливом на Северный Кавказ новых тюркоязычных племен в силу неблагопри­ятного стечения обстоятельств барсилы утратили свое положение и, очевидно, растворились в тюркской и алано-иранской среде. Процесс того же рода пережила ираноязычная группа, обитавшая в районе Каспийского прохода, известная в V в. под именем маскутов или масаха-гуннов. [3]

Новую легенду Прокопий передает так: «В древности великое множество гуннов, которых тогда называли ким­мерийцами, занимало те места, о которых я недавно упо­минал, и один царь стоял во главе их всех. Как-то над ними властво­вал царь, у которого было двое сыновей, один по имени Утигур, имя другого было Кутригур. Когда их отец окончил дни своей жизни, оба поделили между собой власть и своих подданных каждый назвал своим име­нем». Дальше следует рассказ о переселении, после чего Прокопий продолжает: «Перебив одних, заставив других... выселиться из страны, гунны заняли эти зем ли [4].Из них кутригуры, вызвав своих жен и детей, осели здесь и до моего еще времени жили в этих местах (очевидно, имеется в виду время пребывания Прокопия на Востоке —527—531 гг., данная часть написана в 554 г.)… Утигуры же со своим вождем решили вернуться домой с тем, чтобы в даль­нейшем владеть этой страной одним».Вслед за этим Прокопий рассказывает о появлении вблизи Боспора готов-тетракситов, приводя, таким образом, третье этногенетическое предание, из которого явно следует, что готы не переходили пролив и не распространялись на Кавказскую сторону побережья.

В предании о происхождении кутригуров и утигуров обращает на себя внимание новая социальная модель гуннского общества, которая сменяет примитивную охот­ничью модель легенды IV в. «о лани». Эпонимы обоих племен — сыновья «царя», «в древности... один царь стоял во главе их всех...» Очевидно, перед нами выра­жение новой социально-ценностной ориентации гуннской элиты, стремившейся к упрочению своей власти внутри племени. Вместе с тем это, несомненно, и эпическое ос­мысление реального разъединения племенного сообще­ства и образования двух самостоятельных конфедера­ций.[5]

В чувашском эпосе об Улыпе говорится, что « он стал владеть всеми землями». Таким образом, мы видим, что данная легенда могла зародится в условиях империи Аттилы.

Последнее событие могло иметь место только после крушения державы Аттилы и совпавших с годами ее агонии перемещений в северокавказской степи. Легенда совершенно отчетливо определяет территорию, которую занимало утигуро-кутригурское объединение до своего распада и переселения кутригуров на запад от Танаиса. Это область Эвлисии-Приазовская низменность. Но эта область, как мы установили выше, с начала 60-х годов V в. стала областью оногуров, передвинувшихся на запад из восточного Предкавказья. Областью оногуров эта часть предкавказья называлась и более поздними авторами. Прокопий не знает имени оногуров. Имя утигуров, кроме него, знают только его продолжатели Агафий и Менандр. Известно, что оногуры имели до своего переселения на запад «царский род». Таким образом, в легенде о происхождении утигурови кутигуров, видимо, отразилась историческая реальность-раскол оногуров и образование двух фракций, возглавленных представителями одного рода, что произошло после переселения оногуров-хайландуров в Приазовье. Причем кутригурская фракция в результате раскола вынуждена была мигрировать дальше на запад, а утигурская осталась на местах старого расселения- в Эвлисии. В связи с расколом оногурского объединения можно поставить и факт появления булгарских групп, которые исторически бесспорно были связаны со всеми тремя племенными сообществами во Фракии и Армении.[6]

Легенда об Улыпе говорит о переселении болгар, сувар, биляр на север, но следует отметить, что часть болгар (праболгар) во главе Асларухов ушла на Дунай. В легенде об Улыпе об этом брате не говорится. Таким образом, мы можем более точно сказать, что легенда об Улыпе формировалась на основе других гуннско-болгарских легенд, но поформилась в условиях хазарско-арабских войн. Уход сувар произошел в 734 г. После геноцида сувар. С 640 г. шла война христианства и исламмом. Известно, что в 619 г. часть гуннов была крещена.

Подготовка к активным военныи действиям на восточных границах, начатая Византией с приходом к вла­сти императора Юстина I (518—527 гг.), заставила пра­вительство империи обратить серьезное внимание на племена Предкавказья. Повод для этого был подан вторжениями гуннов-булгар во Фракию и гуннов-савиров в Армению и Малую Азию. В 522 г. в Боспор, ко­торый являлся основным пунктом, соединявшим импе­рию с варварами Приазовья, был направлен патрикий Пров «с большими деньгами», чтобы организовать втор­жение гуннов в Закавказье. Миссия Прова не удалась: гунны Приазовья не выступили на стороне Византии, однако Пров, видимо, сумел провести разведку в глуби­не гуннских земель, и через несколько лет его деятель­ность принесла плоды. Политические агенты империи достигли далеких от Боспора кочевий гуннов-савиров. Следствием этого явилось возникновение среди савиров сильной провизантийской группировки, во главе которой оказалась вдова предводителя савиров Боа. В ответ на дары императора она завязала с Константинополем прямые дипломатические отношения.Тогда же (по Фео­фану, в 528 г.) в Константинополе появился «с большим войском», т. е., видимо, со свитой, и крестился Горд —глава гуннов, живших вблизи Боспора, в которых по основательному мнению И. Маркварта, следует видеть гуннов из федерации утигуров.

История обращения и гибели Горда (Грода, Гордия Гурлия) приводится в хрониках Иоанна Малалы, Фео­фана, Дионисия Тельмахрского, Иоанна Никиуского и Михаила Сирийского. В целом она рисуется однознач­но. Горд принял на себя вместе с крещением обязанно­сти федерата империи, и ему было поручено «соблюдать интересы ромеев и охранять Боспор». Кроме того он обязался платить императбру дань скотом (быками или воловьими шкурами). По прибытии в «свою землю» Горд попытался провести религиозную реформу, он раз­рушил идолов племенных богов и, поскольку они были сделаны из драгоценных .металлов, отправил лом в Бос-пор, где обменял его на мелкую ходячую монету милиариссии (по Иоанну Малале). Эти действия неофита выз­вали против него восстание. Во главе восстания оказа­лись жрецы разрушенных идолов и брат Горда Муагел (Муагер, Мугел), который возглавлял войско конфеде­рации. Был составлен заговор, его поддержало войско гуннов, и Горд был убит, а его место занял Муагер. Антивизантийские настроения в среде восставших гун­нов были так велики, что, предводительствуемые новым вождем, они ворвались в Боспор и'перебили стражу го­рода. Одновременно с Боспором были разгромлены так­же византийские поселения на Тамани—Кепы и Фанагория. Для возвращения Боспора императору Юстини­ану пришлось отправлять специальную карательную экс­педицию, которая вернула империи город и изгнала гуннов из его округи только в 533-534 г. Этот акт Визан­тии получил широкую огласку. Уговаривая Хосрова Ануширвана начать войну с империей, «знатные армяне», по сообщению Прокопия, использовали факт захвата Боспора для доказательства немирных замыслов импе­ратора и его агрессивной политики на Востоке.[7]

Возможно княжна Суварии Боа была крещена, крещен был Горд. Боа и Горд (528 г.) оказывали военно-дипломатическую помощь Византии. Мы отмечали, что процесс экспансии происходил в форме военно-территориальной и религиозно-культурной.

Военно-территориальная экспансия чаще всего возникала внутри государства (конфедерации). Так, например, болгарские (оногурские) племена оказывались в центре конфликта.

Исследователи отмечают, что урепление Боспора новыми стенами и усиление его военной мощи, предпринятые Юстинианом после изгна­ния гуннов Муагела, в конечном счете привели к повы­шению авторитета империи и возобновлению Византии» скогуннских контактов в районе Керченского пролива. Послы Юстиниана, направленные «к правителю гуннов-утигуров» в 552 г. с целью инспирировать их нападение на родственный им союз кутригуров, уже ссылались при переговорах на тот факт, что утигуры «издревле... яв­ляются самыми близкими друзьями ромеев». Очевидно, за те годы, которые прошли со времени обращения л гибели Горда, утигуры не только возобновили отноше­ния с империей, но вновь приняли на себя также и обя­зательства защищать ее интересы в северо-восточной ча­сти Причерноморья.

Однако наличие двух крупных гуннских конфедера­ций, представлявших постоянную опасность северо-во­сточным рубежам империи, не могло не беспокоить Юс­тиниана. Его послам удалось подкупить верхушку утнгурской конфедерации и спровоцировать нападение утигуров на родственный кутригурский союз. В это время, как показывает анализ источников, утигуры и кутригуры представляли политически самостоятельные объедине­ния, внешняя политика которых была абсолютно неза­висима. Положение кутригуров вблизи границ империи по Дунаю открывало для них возможность постоянных набегов на ее территорию и постоянного обогащения за счет контрибуции, продажи пленных и откровенных подачек со стороны правительства Византии. Утигуры не принимали участия в набегах кутригуров, к ним не поступала захваченная в этих набегах добыча, они ока­зались оттесненными от тех источников обогащения, ко­торые были открыты кутригурами. Такое положение рождало в среде утигурской верхушки зависть по отно­шению к кутригурам, которая поддерживалась и раз­жигалась византийской дипломатией.

В 552-553 г. утигуры воспользовались известием о том, что 12 тыс. воинов кутригуров находились в придунайских областях империи и вместе с союзными пи готами-тетракситами напали на становища кутригуров. Несмотря на отчаянное сопротивление, оказанное им оставшимися войсками кутригурского союза, они одер­жали победу. «Лишь немногие бежали и спаслись, кто как мог», — рассказывает об этом Прокопий. 2 тыс. кутригуров во главе с неким Синием, который в прежнее время служил в византийских войсках, воевавших под командованием Велизария в Италии, вместе с семьями ушли во Фракию, где поступили на службу империи. Точно так же было предложено поступить и тем кутри-гурам, которые во время набега утигуров находились на территории Подунавья и, возвратившись в свои земли, обнаружили, что их «жены и дети» уведены в рабство утигурами, а становища разрушены. На территорию им­перии вернулись из земли кутригуров пленники-ромеи, которые, как говорит Прокопий, исчислялись «многими десятками тысяч».

Узнав о том, что Юстиниан предоставил убежище кутригурам, вождь утигуров Сандил, как сообщает Про­копий, понял «игру императора». Он направил в Кон­стантинополь послов, которые передали Юстиниану его устное послание. Прокопий, очевидно, был знаком с про­токолом приема и в своем труде привел текст этого по­слания. Оно начиналось притчей о пастухах, собаках и волках, которая представляет любопытный образец гун­нского фольклора, насыщенного скотоводческими обра­зами и реалиями, отражающими хозяйственную основу общества приазовских гуннов.

Следует отметить: тотемы болгар, сувар, хазар и чуваш сходны.

· Собака;

· Волк ( тотем многих тюрок);

· О пастушечьей жизни говорится в эпохе чуваш Улып.

Послание содержало изложение той социальной идиллии, к которой стремилась элита утигуров. Сандил говорил: «. . .живем мы в хи­жинах в стране пустынной и во всех отношениях бес­плодной, а этим кутригурам дается возможность на­едаться хлебом, они имеют полную возможность напи­ваться допьяна вином и выбирать себе всякие приправы; конечно, они могут в банях мыться, золотом сияют эти бродяги, есть у них тонкие одеяния, разноцветные и раз­украшенные золотом. . .» Из приведенного отрывка явст­вует, что претензии, изложенные Сандилом, которого Прокопий называет царем утигуров, имеют чисто пара­зитарный характер, отражающий паразитизм военной племенной верхушки эпохи образования классового об­щества. Любопытно, что в речи послов Сандила, не­смотря на ее напыщенность и гневность, не содержалось угроз и предупреждений в адрес империи. Гунны Пред­кавказья, вернее, их верхушка, были заинтересованы в ее дружбе и использовали раскрытую ими «игру импера­тора» лишь как новый предлог для получения даров и субсидий.

Как жили болгары-оногуры?

· В хижинах;

· Домах;

· Палатках;

· В банях мылись (традиция хунну);

· Одевались в золото;

· Имели тонкие одеяния,разноцветные, которые сияли золотом.

Болгарские племена кутригуры ( по-чувашски задние-западные) по расположению народа в конфедерации, утигуры (ут-идущие) натравливались друг на друга. Экспансия жизни продолжалась. Исследователи отмечали, что борьба родственных народов продолжалась в 557/558 году.

Оно описано продолжа­телем Прокопия Агафием Миринейским, который отра­зил историю 552—579 гг. Он писал между 557—582 гг. Как следует из рассказа-Агафия, кутригуры, несмотря на урон, нанесенный им набегом утигуров, сумели через несколько лет восстановить свой военный потенциал. Вре­менное затишье на северо-восточной границе империи было прервано новым вторжением конницы кутригуров. Они без всяких препятствий проникли внутрь страны и, быстро пройдя Мизию и Скифию (провинции), вторглись во Фракию, откуда часть их двинулась через Длинные стены Анастасия прямо к Константинополю. Кутригуры во время этого вторжения не столько стре­мились отомстить Византии за ее коварство, сколько продемонстрировать свое возрождение и тем добиться выплаты денежных субсидий в тех же размерах, в ка­ких они выплачивались утигурам. Кроме того, кутригу­ры стремились к захвату пленных. «Массы людей уво­дились в плен», — говорит Агафий. Среди пленников было много женщин. Очевидно, кутригуры рассчитыва­ли таким образом восполнить количество рабочих рук внутри конфедерации, которое уменьшилось после бег­ства рабов, и восстановить демографическое равнове­сие, нарушенное после захвата их детей и жен утигурами. Немаловажное значение для них имели также за­хваченная во время похода добыча и выкуп пленных. Император вновь решил прибегнуть к помощи Сандила (у Агафия Сандилх). Он пригрозил Сандилу как своему федерату и наемнику расторжением тех договор­ных обязательств, которые были заключены прежде с ним и его «народом», и установлением подобных же обязательств с кутригурами. Письмо императора заставило Сандила поднять войско и немедленно двинуться в поход. Агафий говорит, что «он в тот же день бросился мстить кутригурам».

Несколько иначе об этом рассказывает продолжа­тель. Агафия Менандр.Он говорит, что после отраже­ния похода кутригуров Юстиниан «не давал покоя вож­дю утигуров Сандилху, частыми посольствами и други­ми способами подстрекая его во что бы то ни стало» возобновить войну с кутригурами. Юстиниан обещал в случае победы передать Сандилху то жалование, кото­рое было от империи назначено вождю кутригуров Забергану, но Сандилх, видимо, предвидя возможные по­следствия новой войны с кутригурами, по свидетельству Менандра, не спешил с выполнением замысла импера­тора. Он «писал» в Константинополь: «Было бы... без­законно вконец истребить наших единоплеменников, не только говорящих одним языком с нами, но при том и родственников наших, хотя и подвластных другим вож­дям».[8]

· Болгары-куртригуры;

· Болгары-утригуры;

· Были соплеменники;

· Говорили на одном языке (носилети R-языка чувашского типа гунны, болгары, сувары, хазары).

Аристократия считала, что нельзя истреблять своих соплеменников. Но война за территорию продолжалась.

Очевидно, после сооытия 552 г. Отношения утигуров и кутригуров успели измениться в лучшую сторо­ну. Кроме того, Сандилх, видимо, прекрасно понимал, что его собственное значение в глазах империи прямо пропорционально силе ударов, наносимых империи кутригурами, и был заинтересован в сохранении кутригурского кулака над Фракией. Однако он опасался наруше­ния сложившихся связей с империей и боялся ослу­шаться Юстиниана. Выход из создавшейся ситуации он нашел в полумере. «... Я отниму у кутригуров коней и присвою их себе, — сообщал он императору, — чтобы им не. на чем было ездить и невозможно было вредить ромеям». Но, как следует из рассказа Агафия, ему при­шлось подчиниться.

Сначала утигуры «внезапно напали на неприятель­скую территорию, поразив неожиданностью нападения ее обитателей и обратив в рабство большое количество захваченных женщин и детей». А затем устремились к Дунаю, где подкараулили возвращавшихся из Фракии кутригуров и, «перебив множество», отобрали все день­ги и всю добычу. С этого момента началась настоящая истребительная война между родственными объединениями. Части кутригуров удалось ускользнуть, они убежали вглубь страны, где соединились с соплеменника­ми, уцелевшими от погрома. Кутригуры и утигуры в тече­нии долгого времени «то делали набеги и захватывали добычу, то вступали в открытые бои». «Подорвав свои силы и разорив себя, — как говорит Агафий, — они даже потеряли свое племенное имя... Если и сохранилась их часть, — продолжает он, —то, будучи рассеянной, она подчинена другим и называется их именами.

В 635 г. болгария вошла в состав Великой Болгарии кагана Кубрата, но процесс экспансии жизни продолжался и после IX века.

Литература

1. Тойнби А.Дж. Цивилизации перед судом истории.- М., 2003. - С. 403.

2. Тойнби А.Дж. Цивилизации перед судом истории.- М., 2003. - С. 401.

3. Гадло А.В. Этническая история Северного Кавказа, 1979. - С. 68.

4. Гадло А.В. Этническая история Северного Кавказа, 1979. - С. 78.

5. Гадло А.В. Этническая история Северного Кавказа, 1979. - С. 79.

6. Гадло А.В. Этническая история Северного Кавказа, 1979. - С. 79.

7. Гадло А.В. Этническая история Северного Кавказа, 1979. - С. 80-81.

8. Агафий. О царствовании Юстиниана. // Пер. М.В. Левченко.М.; Л.,1953.