Цивилизационный символизм в чувашском изобразительном искусстве

Г.И.Тафаев

ФГБОУ ВПО «ЧГПУ им. И.Я.Яковлева»

 

Цивилизационный символизм в

чувашском изобразительном искусстве

Теория цивилизаций, которая была поддержана российскими учеными нашла стабильную почву в республиках Среднего Поволжья и Приуралья [1].

 А.Дж. Тойнби в исследовании «Постижение истории» в томе III «Рост цивилизации» о кочевниках:

Кочевники. Рывок, совершенный эскимосами, был направлен на преодоление вызова ледовых полей Северного Ледовитого океана, а рывок, совершенный полинезийцами, — на преодоление вызова безбрежных просторов Тихого океана. Кочевники направили свои усилия на преодо­ление вызова степи. Природа этого стимула скорее похожа на природу стимула заморских стран, чем неплодородных земель. Между степью и морем общим является то. что оба они открыты человеку только для пилигримства или временного пребывания. Ни степь, ни море (кроме оазисов и островов) не могут предоставить человеку места для посто­янного обитания. Но и степь, и море дают широкий простор для передвижения в отличие от тех мест, где люди вели оседлый образ жизни. Однако как плата за эту благодать человек как в степи, так и в море обречен на постоянное движение либо же вообще должен покинуть эти пределы, подыскав себе убежище где-нибудь на terra firmа. Таким об­разом, есть определенное сходство между ордой кочевников, вынужден­ной, подчиняясь годовым циклам, перемещаться с одного места на другoe в поисках новых пастбищ, и рыболовецким флотом, ибо навигация также подчинена временам года, а флотилия торговых судов вполне сопоставима с караваном верблюдов, груженным товарами и бредущим через пустыню к торговым центрам. Так и морские пираты схожи с теми жителями пустыни, что совершают налеты на торговые караваны. Впро­чем, сравнения можно продолжать и продолжать.

В оазисах Закаспийской степи, как и в речных долинах нижнего Тиг­ра и Евфрата и нижнего Нила, мы обнаруживаем вызов засухи. Наступ­ление засухи стимулировало некоторые общины, традиционно поддерживавшие свое существование охотой, Трудно сказать, был ли переход к земледелию в прикаспийских землях местным достижением, или оно было занесено из индской долины или Шумера. Археологи обнаружи­ли в северном кургане Анау семена культивированных злаков, а значит, там, помимо охоты, занимались и земледелием.

В Закаспийской степи земледелие дополняло охоту, и эти две фор­мы хозяйственной деятельности долгое время существовали параллель­но. Однако наиболее важным является то подтвержденное археолога­ми обстоятельство, что «сельскохозяйственная ступень предшествова­ла доместикации и, следовательно, предшествовала номадической пастушеской ступени цивилизаций».

Таким образом, первое изменение климата в Евразии не только стимулировало общество, первоначально жившее охотой, перейти к сельскому хозяйству, оно произвело и другое — косвенное, но не менее важное — действие, повлияв на социальную историю обитателей степи, которые совершили свой первый успешный ответ на вызов. Переход от охоты к сельскому хозяйству повлек за собой и изменение отношения к животным. Ибо искусство доместикации значительно в большей мере свойственно земледельцу, нежели охотнику. Охотник может приручить волка или шакала, превратив его в сотоварища. Но маловероятно, что­бы охотник был в состоянии и хотел приручить свою жертву. В отли­чие от охотника у пастуха есть два преимущества: во-первых, он не охотится на диких животных, а следовательно, его присутствие не вну­шает им страха; во-вторых, его присутствие даже привлекательно для некоторых животных, например быка или овцы, потому что человек способен создать запасы кормов.[2]

Археологическое исследование в Анау показывает, что следующий шаг в социальной эволюции был совершен в период второго существенного изменения климата. Первый приступ засухи застал в Евразии человека-охотника. Вторую волну засухи встретил уже оседлый земледелец и скотовод, для которого охота стала второстепенным занятием.

В этих обстоятельствах вызов засухи, который проявился с большей си­лой, породил две, причем совершенно различные, реакции. Начав доместикацию жвачных, евразиец вновь восстановил свою мобильность, утраченную было в период, когда он совершил свой первый крутой поворот — от охоты к земледелию. В ответ на новый импульс старого вызова он вновь обрел активностью.

Некоторые из земледельцев решили просто уйти от засухи и по мере наступления ее передвигались со всем своим скарбом, скотом, припа­сами, км не пришлось кардинальным образом менять свой образ жиз­ни, так как, гонимые засухой, они искали себе новую родину с при­вычными условиями существования, где они могли бы, как и раньше, сеять, жать, пасти скот на пастбищах.

Однако их степные братья ответили на вызов другим, более отваж­ным способом. Эта часть евразийцев, оставив непригодные для жизни оазисы, также отправилась в путь вместе со своими семьями и стада­ми. Но они, оказавшись в открытой степи, охваченной засухой, пол­ностью отказались от земледелия, как их предки когда-то полностью отказались от охоты, и стали заниматься скотоводством. Они не пыта­лись уйти из степи, а приспособились к ней.

Как видим, номадический ответ на повторяющийся и усиливающий­ся вызов действительно был рывком. В первый приход засухи доземледельческие предки кочевников от охоты перешли к земледелию, превра­тив охоту в дополнительный и вспомогательный промысел. А в период второго ритмического наступления засухи патриархи номадической ци­вилизации смело вернулись в степь и приспособились к жизни в таких условиях, в каких не могли бы существовать ни земледельцы, ни охот­ники. Засушливую степь мог освоить только пастух, но, чтобы выжить там и процветать, кочевник-пастух должен был постоянно совершен­ствовать свое мастерство, вырабатывать и развивать новые навыки, а также особые нравственные и интеллектуальные качества.

Если сравнить кочевую цивилизацию с земледельческой, то можно заметить, что у номадизма есть определенные преимущества.

Во-первых, доместикация животных — искусство более высокое, чем доместикация растений, поскольку это» победа человеческого ума и воли над менее послушным материалом. Другими словами, пастух — больший виртуоз, чем земледелец, и эта мысль зафиксирована в зна­менитом отрывке из сирийской мифологии: «Адам познал Еву, жену свою, и она зачала и родила Каина и сказала: приобрела я человека от Господа. И еще родила брата его, Авеля. И был Авель пастырь овец, а Каин был земледелец. Спустя несколько времени Каин принес от зем­ли плодов дар Господу, и Авель также принес от первородных стада своего и от тука их. И призрел Господь на Авеля и на дар его, а на Ка­ина и на дар его не призрел».

Фактически искусство, доступное Авелю, родившемуся после Каи­на, было не только более поздним изобретением. Номадизм был более выгоден экономически, чем земледелие. Здесь напрашивается опреде­ленная параллель с промышленным производством. Если земледелец производит продукцию, которую он может сразу же и потреблять, ко­чевник, подобно промышленнику, тщательно перерабатывает сырой материал, который иначе не годится к употреблению. Земледелец вы­ращивает злаки, которые сам и потребляет. Кочевник пользуется есте­ственными выпасами, скудная и грубая растительность которых непри­годна для человека, но приемлема для животных. Человек же получа­ет молоко и мясо животных, использует их шкуры для одежды.

Эта непрямая утилизация растительного мира степи через посред­ство животного создает основу для развития человеческого ума и воли. Круглый год кочевник должен искать корм для своего скота в суровой и скупой степи. В соответствии с годовым циклом он должен перемещаться по степным пространствам, преодолевая немалые расстояния, с летних пастбищ на зимние и наоборот. Причем кочует он не только со своим стадом, но со всей семьей, со всем своим имуществом. Кочевники не смогли бы одержать победу над степью, выжить в столь суровом естественном окружении, если бы не развили в себе интуицию, самообладание, физическую и нравственную выносливость.

Не удивительно, что христианская церковь нашла в повседневной жизни номадической цивилизации символ высшего христианского идеала (образ «доброго пастыря»). Не удивительно также, что столь мощный и успешный рывок должен был предопределить и плату, со­размерную огромному напряжению, сопровождавшему его.

Наказание, постигшее кочевников, в сущности, того же порядка, что и наказание эскимосов. Ужасные физические условия, которые им уда­лось покорить, сделали их в результате не хозяевами, а рабами степи. Кочевники, как и эскимосы, стали вечными узниками климатического и вегетационного годового цикла. Наладив контакт со степью, кочевни­ки утратили связь с миром. Время от времени они покидали свои земли и врывались во владения соседних оседлых цивилизаций. Несколько раз им даже удавалось перевернуть размеренную жизнь оседлых своих со­седей. Однако кочевник выходил из степи и опустошал сады цивилизо­ванного общества не потому, что он решил изменить маршрут своего привычного годового климатико-вегетационного перемещения. Скорее, это происходило под воздействием внешних сил, которым кочевник под­чинялся механически. Были две такие силы, которым он слепо повино­вался. Кочевника выталкивало из степи резкое изменение климата, либо его засасывал внешний вакуум, который образовывался в смежной об­ласти местного оседлого общества. Вакуум этот возникал вследствие та­ких исторических процессов, как надлом и распад оседлого общества.

Таким образом, несмотря на нерегулярные набеги на оседлые ци­вилизации, временно включающие кочевников в поле исторических событий, общество кочевников является обществом, у которого нет истории.[3]

Для древних болгар, которые были кочевники, а затем стали земледельцами, конечно сложно воспринимать позицию А.Дж. Тойнби «нет истории».

Но мы считаем, что он имел ввиду «задержанные цивилизации», которые остались на кочевой стадии своего развития.

По С. П. Плетневой мы прошли стадии:

·     Кочевую;

·     Земледельческой культуры;

·     Достигли стадии цивилизации.

Чувашские художники активно разрабатывают темы по истории и культуре своего народа. Наиболее активно В.И. Агеев, Праски Витти, скульптор В.П. Нагорнов.

Биографы Агеева отмечали, что народный художник Чувашской Республики, лауреат Государственной премии Чувашской Республики. Родился в 1932 году в д. Большие Яльчики Яльчикского района Чувашской Pecпублики.

В раннем приобщении к искусству большую роль сыграли традиции семьи (мать — вышивальщица, отец - народный мастер-живописец). Окончил Чебоксарское художественное училище по специальным классам Н.К. Сверчкова, В.М. Макарова, П.Г. Савушкнна,  Е.Е. Бургулова. Дипломная работа - сюжетная картина «Охотники» выполненная в технике живопись. Работал художником Чувашского книжного издательства, сотрудником сатирического журнала «Капкан». С 1970 года - член Союза художников СССР. Сильное влияние на творчество Агеева как в станковой графике, так и живописи оказало искусство мастеров эпохи Ренессанса (А. Дюрер, 3. Босх, Ф. Гойя и др.).

В своих работах живописец по большей части рассказывал об истории чувашского народа, его становлении и развитии, значительное место занимают легенды и сказания родного народа.

Его можно назвать «самый чувашский художник». Обратим внимание на народного художника древнечувашской классической (древнеболгарской) цивилизации. На сегодня (XXIв.) в Чувашии нет такого художника, который так ярко описывает древнюю языческую древнеболгарскую цивилизацию. Обратим внимание на чувашский (древнеболгарский) цивилизационный символизм.

Произведения художника.

Основные работы: оформление книг - «Плывут облака», «Хмель» В. Алендея, «Времена года» А. Алги, «Детские рассказы» И. Яковлева, «Леший» М. Федорова, «Молодая поросль» С. Эльгера, «Волшебные узоры» А. Трофимова; живопись - «Земля», «Чувашский лес», «Волжский утес», «Современная песня»; станковая графика - серия «Как рассказывал дед...», «Чувашский хоровод», « Нарспи и Сетнер », «У родника»; «Базар в Яльчиках», «Стадо» (1985), «КВ. Иванов на празднике хоровода в 1912 г.» (1989), стан. графика – «Чувашский хоровод» (1971), оформление книг «Леший» М. Федорова (1973), «Алые паруса» А. Грина (1979), «Чувашские легенды и сказки» (1979).

Цивилизационный символизм:

-     «Леший»- язычество (религия народа);

-     «Волшебные узоры»- культура (традиции);

-     «Земля», «Чувашский лес»- территория (киреметь);

-     «Как рассказывал дед», «Чувашский хоровод»- традиции, менталитет;

-     «Нарспи и Сетнер»- любовь к чувашам, взаимопомощь.

Чувашский символизм вписывается в теорию цивилизаций

религия,

территория,

традиции,

менталитет,

душа цивилизации.

Особенно удачны у Агеева серии «Болгар», «Чувашские сказки».

В. П. Нагорнов -скульптор, заслуженный художник России, член Всероссийской творческой общественной организации «Союз художников России», лауреат Государственной премии Чувашской Республики в области литературы и искусства, член правления Союза художников Чувашии. Родился 29 ноября 1956 года в с. Богдашкино Цильнинского района Ульяновской области.

В Чебоксарах скульптор постоянно живет и работает с 1984 года Участник республиканских, всесоюзных и региональных выставок с 1977 года. В январе 2007 года успешно прошла его выставка в Париже. Владимир Нагорнов награжден Дипломом Всероссийской творческой общественной организации «Союз художников России» за особую творческую устремленность и вклад в изобразительное искусство России.

В.П. Нагорнов с любовью относится к истории и культуре своего народа. Исследователи отмечали, что не случайно возник и дипломный монументальный рельеф «Добровольное вхождение чувашского народа в состав Русского государства», который украшает ныне холл здания городской администрации Чебоксар. В течение многих лет он работает над образами Константина Иванова и Михаила Сеспеля - классиков чувашской поэзии. Романтик в душе, Владимир захвачен искренностью и свежестью их стихов, патриотическим порывом, вовлекшим их в революционные события, и трагической судьбой каждого из них, погибших совсем молодыми. Тема творческой личности была воплощена во множестве станковых портретов и сегодня продолжена в монументах. В образном строе всегда доминируют благородство, одухотворенность и красота - внутренняя внешняя. Некий чувашский цивилизационный идеал всегда лежит в основе произведении В. Нагорнова.

Скульптор подошел к своему пятидесятилетию зрелым мастером, во многом реализовавшим свои творческие замыслы. Им выполнены монументальные памятники классику чувашской поэзии Константину Иванову, первый в России -офтальмологу Святославу Федорову и великому чувашскому поэту Петру Хузангаю, монумент Матери в Чебоксарах, жертвам пожара в школе села Эльбарусово, просветителю народов Поволжья Ивану Яковлеву в Ульяновске.

А.Дж. Тойнби писал, что каждая цивилизация имеет своих героев (символов) цивилизации. Для Нагорнова символами чувашской цивилизации являются:

-     Вхождение Чувашии в состав России (сер. XVI в.);

-     Поэт Константин Иванов (культура);

-     Петр Хузангай (культура);

-     Мать (родина).

Мы часто беседуем с ним и сейчас продолжаем дружить с Владимиром Нагорновым, договорилиь о создании цикла «Героев древнеболгарской (древнечувашской) цивилизации:

·     Шаньюй Модэ;

·     Император Аттила;

·     Княгиня Боарикс;

·     Князь Орган;

·     Каган Кубрат;

·     Каган Аспарух;

·     Эльтебер Алп-Илитвер;

·     Серия «Улып»;

·     Эльгебер Алмуш;

·     Вожди (герои) возрождения (руководители чувашских восстаний).

В настоящее время Нагорнов работает над этими сериями.

Певцом чувашской (древнеюболгарской) цивилизации в условиях XXI века является Праски Витти- великий художник чувашского народа.

Художник родился 17 сентября 1936 г.  в д. Алгазино Вурнарского района Чувашской Республики. Окончил Чебоксарское художественное училище (1961), отделение монументально-декоративной живописи Ленинградского высшего художественно-промышленного училища им. В.И. Мухиной (1967). Работал художником-иллюстратором в Пермском книжном издательстве и художником-монументалистом в Пермской художественно-производственной мастерской Художественного фонда РСФСР (1967-1972), Тольяттинской художественно-производственной мастерской Художественного фонда (1972-1986).

Биографы отмечали, что он автор монументально- декоративных работ (роспись, сграффито, мозаика, витраж, керамика), выполненных в раде городов страны. Признаны его успехи в технике горячей эмали, значительны достижения в станковой и книжной графике (офорт, чёрно-белая и цвет, линогравюра, акварель, рисунок карандашом и тушью), а также в станковой живописи (масло, гуашь). С 1979 г. постоянно участвует в работе симпозиумов Международного творческого центра искусства эмали (г. Кечкемет, Венгрия). В архитектонике творений В.П. Петрова видна органичная связь авторского замысла с материализованными и духовными

явлениями или отдельными элементами из культурного наследия чувашского

народа.

Для нас чуваш он в условиях ассимилирующийся республики является символом  (героем по А.Дж. Тойнби) чувашской локальной цивилизации. Его творчество уходит в глубину древнеболгарской, а если прямо, то в хунну –аттиловской кочевой цивилизацию обратим внимание на итоги переписи населения Российской Федерации (октябрь 2010 г.).

-         Татары- 5,310 тыс. чел.

-         Башкиры- 1,580 тыс. чел.

-         Чуваши- 1,440 тыс. чел.

-         Мордва- 740 тыс. чел.

-         Удмурты- 550 тыс. чел.

-         Марийцы- 550 тыс. чел.

С 80 г. XX века чуваш уменьшилось на 500 тыс. человек. Поэтому произведения П. Витти- это последний всплеск героя чувашской (древнеболгарской) цивилизайии. «Данко» Витти несет свое сердце над ассимирующимися соплеменниками. Уходящие цивилизации греческая римская, перед уходом «рожали» великих писателей, поэтов, архитекторов, художников.

Символизм древнеболгарской (классической) цивилизации так и «прет» из души картин (и произведений) Праски Витти.

Обратите внимание на его основные произведения: монументально-декоративное искусство «Развитие транспорта» (1969, г. Пермь), «Мирный труд» (1975, г. Сызрань), «Книга, несущая свет» (1979, г. Тольятти), «Родная земля» (1981, г. Новочебоксарск) и др.; живопись - циклы «Просветители чувашского народа» (1984), «По мотивам чувашской народной вышивки и поэмы «Нарспи» К.В. Иванова» (1985), «Семейный портрет. Прага» (1985); серия портретов поэтов (1980-е гг.), «Обретение новой Родины венграми» (1997), цикл «Чувашские мотивы» (2005-2007) и др.; графика - серия офортов «Тольятти спортивный» (1983), серии «По Венгрии» (1982-1985), «Мои современники: поэт В. Тургай, дирижёр М. Яклашкин, музыкант М. Михайлов, литературовед А. Хузангай, искусствовед А. Трофимов» (1993-1994), «Лицо чувашской женщины» (1995-1999), серия из 176 рисунков «Поэзия А. Блока» (1996), серии «Испанские зарисовки» (1997-2007), «Графические мотивы поэмы «Нарспи» К.В. Иванова» (2007), «Восточный календарь» (1989-2008) и др.; эмали - серии «По мотивам поэмы «Нарспи» К. В. Иванова» (1980-1990), «Из венгерской поэзии» (1997) и др. Автор двух оригинальных изданий поэмы К.В. Иванова «Нарспи» со своими живописными и графическими композициями-иллюстрациями (2008).

В произведении «Обретение новой Родины венграми» (1994-1995) Праски Витти задумывается о дружбе болгар и венгров в древние время. Ищет истоки этой дружбы.

Что их объединяет?

-     Агеев- художник;

-     Нагорнов- скульптор;

-     Праски Витти- художник- эксперементатор.

1.   Все трое живущие и работающие герои новочувашской цивилизации;

2.   На сегодня, в условиях ассимиляции и унификации чувашского ( и других народов) народа они наиболее плодотворно работают по истории и культуре;

3.   В произведения Агеева мы видим хунну-кочевые корни. Как отмечает Н.Н. Крадин, по всей видимости, в период V-III вв. до н.э. складывается «ядро» хуннской политии, на основе которой впоследствии произошло образование кочевой империи. На это указывает ряд обстоятельств.

·     Возникновение такого крупного политического образования, как Хуннская держава, предполагает существование определенной этнополитической базы, на основе которой в течение некоторого времени складывались предпосылки для последующей политической интеграции в имперскую конфедерацию.

·     Хуннская политая, в период, предшествовавший воцарению Модэ, при правлении Тоуманя и даже, видимо, ранее, в середине III в. до н.э. предстает как сложившаяся централизованная политическая система с существующей социальной стратификацией, разработанной иерархической системой управления (Модэ, например, получил должность темника),  сложившимися институтами высшей власти (титул шанъюй).

Таким образом, в произведениях Агеева мы видим:

-     Символизм кочевой цивилизации;

-     Символ языческой цивилизации;

-     Культ природы- символ восточной цивилизации;

-     Культ язычества и Киреметь [4].

У Нагорного мы можем увидеть символы:

-     Восточной цивилизации- культ прародительницы- культ материнского рода;

-     Культ героев цивилизации.

В работах П. Витти мы можем увидеть символы:

-     Древнеболгарской (языческой) цивилизации;

-     Культ природы (восточная цивилизация);

-     Культ женщины и отца (восточная цивилизация);

-     Культ Волжско-Камской Болгарии (городской цивилизации);

-     Культ болгаро-чувашских рун (чувашской одежды);

-     Культ (символы) цветовосприятия болгаро-чувашского мира (души цивилизации). Красный, белый, желтый.

Литература

1.       Тафаев Г.И. Введение в историю Чувашии: учеб. пособие. / Г.И. Тафаев ‒ Чебоксары: Издательство ГУП «ИПК «Чувашия»", 2009. - 144 с.

     Тафаев Г.И. Смена цивилизации: учеб. пособие. / Г.И. Тафаев ‒ Чебоксары: Издательство ГУП «ИПК «Чувашия», 2009. - 156 с.

      Тафаев Г.И. Праболгары в сообществе цивилизаций: учеб. пособие. / Г.И. Тафаев ‒ Чебоксары: Издательство ГУП «ИПК «Чувашия», 2010. - 160 с.

      Тафаев Г.И. Трансформация древнеболгарской цивилизации: учеб. пособие. / Г.И. Тафаев ‒ Чебоксары: Издательство ГУП «ИПК «Чувашия», 2010. - 160 с.

      Тафаев Г.И. Героические века древнеболгарской цивилизации : учеб. пособие. / Г.И. Тафаев ‒ Чебоксары: Издательство ГУП «ИПК «Чувашия», 2010. - 150 с.

2.  Тойнби, А.Дж. Постижение Истории. Рост цивилизации- С. 190-194.

3.   Там же. - С. 194.

4.   Владимир Агеев. Книга – альбом. ‒ Чебоксары, 2006. ‒ 120 с.