Символизм восточной цивилизации в произведениях чувашских художников (сер. ХХ- начало XXI вв.)

Г.И.Тафаев

ФГБОУ ВПО «ЧГПУ им. И.Я.Яковлева»

 

Символизм восточной цивилизации в произведениях

чувашских художников (сер. ХХ- начало XXI вв.)

Чтобы понять проблему нам необходимо обратиться к работе А.Дж. Тойнби «Постижение истории». Так, например, мы приведем примеры генезиса цивилизаций. А.Дж.Тойнби отмечал, что мы не будем постулировать никако­го единства и не будем пытаться обнаружить какой бы то ни было все­общий закон, а займемся лишь исследованием действия феномена Вызова-и-Ответа применительно к частным случаям.

1.  Генезис египетской цивилизации. Начнем в принятом нами порядке, рассмотрев вызовы сначала природной, а затем человеческой среды. Первые вызовы, которые можно зафиксировать в человеческой истории, были сделаны дельтами рек — Нила, Иордана, Tигpa и Евфрата, Инда с его некогда существовавшим параллельным руслом. Реки эти пересекают маловодные степи, такие, как засушливая Афразийская степь. В нильской долине ответом стал генезис египетской цивилиза­ции в долине Тигра и Евфрата — шумерской, в долине Инда и его бывшего притока— так называемой индской культуры (если предпо­ложить, что последняя не является ответвлением шумерской цивили­зации, а имеет самостоятельные и независимые корни). По окончании ледникового периода афразийская территория стала испытывать силь­ные климатические изменения, что привело к иссушению земель. И в это время там, где прежде были примитивные общества, возникли две или более цивилизации. Исследования археологов дают возможность рассматривать процесс иссушения как вызов, ответом на который стало возникновение цивилизаций.[1]

Общины охотников и собирателей Афразийских саванн, не изменив в ответ на вызов ни своего местопребывания, ни своего образа жизни, поплатились за это полным вымиранием. Но те, которые изменили свой образ жизни, превратившись из охотников в пастухов, искусно ведущих свои стада по сезонному маршруту миграции, стали кочевниками Аф­разийской степи. Те же общины, что не переменили своего образа жиз­ни, следуя за циклонным поясом, движущимся на север, оказались по­мимо своей воли перед другим вызовом — вызовом северного холода — и сумели дать ответ; между тем общины, ушедшие от засухи на юг в пояс муссонов, попали под усыпляющее влияние тропического климата. На­конец, были общины, которые ответили на вызов засухи изменением родины и образа жизни, и эта редкая двойная реакция означала дина­мический акт, который из исчезающих примитивных обществ Афразий­ской степи породил древнеегипетскую и шумерскую цивилизации.

Перемена образа жизни стимулировала творческий акт превраще­ния собирателей в земледельцев. Перемена родины была не столь зна­чительной территориально, но огромной с точки зрения изменения самого характера окружения — они оставили старые пастбища и шаг­нули в болота новой родины. Когда пастбища нильской долины стали Ливийской пустыней, а пастбища долин Тигра и Евфрата, — пустыня­ми Руб-аль-Хали и Дешти-Лут, героические первопроходцы, вдохновляемые храбростью или отчаянием, двинулись в эти гиблые места и своим динамическим актом превратили их в благодатные земли Египта и Сеннаара. Возможно, их соседи, описанные выше, наблюдали за смелым предприятием со слабой надеждой на успех, ибо в прежнюю эпоху когда земли эти еще не превратились в негостеприимную Афразийскую степь, они были для них земным раем, а нильские и месопотамские болота — неприступной и непроходимой глушью. Но как оказалось, успех превзошел самые оптимистические надежды перво­проходцев. Строптивость Природы была покорена трудом Человека; болота были дренажированы, ограждены дамбами и превращены в поля. Появились египетская и шумерская цивилизации.

2.           Генезис шумерской цивилизации. Генезис шумерской и египетской цивилизаций является результатом однотипных ответов на вызов при­родной среды. Афразийская засуха заставила отцов шумерской циви­лизации переселиться в устья рек Тигра и Евфрата и преобразовать болотистые низины в плодородную землю Сеннаара. Материальная культура этих двух цивилизаций однотипна. Духовные же характерис­тики — религия, искусство и даже общественная жизнь — обнаружи­вают меньше сходства.

Испытание, через которое прошли отцы шумерской цивилизации, сохранила шумерская легенда. Убиение дракона Тиамат богом Мардуком и сотворение мира из его останков — аллегорическое переосмыс­ление покорения первозданной пустыни и сотворения земли Сеннаара. Рассказ о Потопе символизирует бунт Природы, восставшей про­тив вмешательства человека. Перед западными археологами встала задача обнаружить и расшифровать материальные свидетельства, под­крепляющие эту легенду.[2]

Бассейн Тигра и Евфрата, как и бассейн Нила, представляет собой музей неодушевленной природы пустыни, превращенной человеком в землю Сеннаара. Шумерский музей расположен в новой дельте, обра­зовавшейся в результате слияния рек уже после исчезновения не толь­ко шумерской цивилизации, но и ее вавилонского преемника. Болота, образовавшиеся на территории Нижнего Ирака между Амарой на Тиг­ре, Эн-Насирией на Евфрате и Басрой на Шатт-аль-Арабе, остаются не тронутыми с момента возникновения до настоящего времени, ибо на исторической сцене так и не появилось ни одного общества, кото­рое хотело бы и было в состоянии их освоить. Болотные люди, часто посещающие эти места, пассивно приспособились к ним, однако они никогда не обладали достаточной потенцией, чтобы повторить подвиг отцов шумерской цивилизации, живших в непосредственном соседстве с ними какие-нибудь пять или шесть тысяч лет назад. Они даже не пытались преобразовать болота в сеть каналов и полей. Памятники шу­мерской цивилизации хранят молчаливое, но точное свидетельство о тех динамических актах, которые, если обратиться к шумерской мифо­логии, были совершены богом Мардуком, убившим Тиамат, и героем Уг-Напиштимом, построившим ковчег в ожидании Потопа и спасшимся в нем во время великого наводнения.

3. Генезис китайской цивилизации. Рассмотрим далее генезис цивилизации Китая в нижней долине Желтой реки. Зарождение цивилизации здесь было ответом на вызов, возможно, более суровый, чем вызов Междуречья или Нила. В пустыне, ставшей колыбелью китайской цивилизации, испытание заболачиванием и наводнениями было допол­нено испытанием холодом, ибо сезонные климатические изменения в том районе весьма существенны — от сильной жары летом до резких холодов зимой. Отцы китайской цивилизации в расовом отношении, похоже, не отличались заметно от народов, живших на больших пространствах к югу и юго-западу от Желтой реки до Брахмапутры и от Тибетского плато до Китайского моря. Если некоторые представители этой широко распространенной расы, пребывая на весьма низком куль­турном уровне, создали цивилизацию, это можно объяснить лишь тем, что они способны были более творчески откликнуться на вызов, тогда как остальные, возможно, просто не заметили его.

Чтобы наглядно удостовериться, каков был Китай до того, как на землях его зародилась цивилизация, преобразовав его, следует совер­шить путешествие на север от бассейна Желтой реки до Амура и по­смотреть на болота в окрестностях озера Ханка, там, где начинают­ся воды Уссури. Эта болотистая местность, кое-где поросшая лесом, и сегодня остается весьма близкой к своему первозданному состоянию.[3]

1.  Генезисы майянской и андской цивилизаций. Возникновение майянской цивилизации было ответом на вызов, брошенный тропическим лесом, «Майянская культура стала возможной через земледельческое освоение плодородных низин, где своеволию природы было противо­поставлено организованное усилие человека. На горных склонах обра­ботка земли дается сравнительно легко, особенно при наличии воды и умеренной растительности. В низинах же, поросших густым лесом, требуются большие затраты энергии. Но если природа покорена, она воздаст сторицей».

Вызов тропического леса, обусловивший майянскую цивилизацию, не оказал в то же время ни малейшего влияния на страны перешейка и экватора. Цивилизация, возникшая в Южной Америке, была отве­том не на вызов лесов амазонского бассейна, а на два совершенно раз­личных вызова. Один исходил с Андского нагорья, другой — с побере­жья Тихого океана.

«Ни в одной другой части мира силы природы не играли столь зна­чительной роли в истории человечества... На территории Анд человек всегда был если не рабом, то, во всяком случае, учеником этой власт­ной хозяйки, Матери-природы; и его история состояла из вечной борь­бы, идущей с переменным успехом».

На территории нагорья отцы андской цивилизации столкнулись с вызовом сурового климата и скудости почв; на побережье — с вызовом жары, засухи и безводья. Создатели цивилизации на побережье взле­леяли свои оазисы в пустыне, покорив воды западных склонов наго­рья и освоив ирригацию. Строители цивилизации нагорья преобразо­вали горные склоны в поля, освоив террасное земледелие. [4]

Для древнеболгарской (древнетюркской, носителей R-языка) близка, конечно китайская и хунну-аттиловская (гуннско-тюркская) цивилизация. Каждая цивилизация имеет свои модули (по Г.И. Тафаеву):

·                        Религию;

·                        Территорию;

·                        Этнос (этносы);

·                        Менталитет;

·                        Политику;

·                        Технику;

·                        Экономику.

В произведениях А. Миттова, В. Агеева, П. Витти, Ревеля Федорова сквозит душа восточной цивилизации.

Что включается в понятие восточная цивилизация:

·                        Культ природы;

·                        Консерватизм (статичность);

·                        Культ предков;

·                        Культ отца и матери (патриархальность);

·                        Культ традиций и религии;

·                        Культ символа цвета;

·                        Культ рунического письма.

Накладывая все эти цивилизационные особенности (символы) мы можем увидеть их в произведениях чувашских художников.

Древние болгары и сувары формировались в составе Империи хунну, Империи Аттилы, Великой Болгарии, Суварии в составе Хазарии , Волжской Болгарии.

Подробно о хунну, гуннах писали исследователи С.Г. Кляшторный, Д.Г. Савинов, Л,Н. Гумилев, Ягами Нобуо, Н.Н. Крадин, Е.Н. Кычанов и др.

Философия хунну (восточность) сквозит в произведениях В. Агеева. Исследователи отмечают, что искусство В. Агеева отличает философское раздумье о своих предках, о друзьях, о людских отношения. Они перекликается с чувашскими народными вышивками, домоткаными полотнами. При сопоставлении работ Агеева с творчеством А. Миттова представляется, что в отличие от них он передает чувашскую легенду и балладу, мысли о своей земле и своих предках языком классического искусства. Национальный колорит или этнический тип - не главное для него. Агеев приобщает национальное содержание к общечеловеческим художественным ценностям. Чувашский фольклор как бы переводится на интернациональный художественный язык, и автор этого перевода тем самым утверждает, что философски осмысленная чувашская сказка или притча не менее важны в общечеловеческой культуре, чем индийские легенды, русские сказки или скандинавские саги.

Мы считаем, что в произведениях В. Агеева и А. Миттова звучат восточные мотивы: китайские, монгольские, иранские, древнеболгарские.

Обратим внимание на историю Империи хунну. Н.Н. Крадин в монографии «Империя Хунну» писал, что расцвет хуннского общества и образование степной империи принято связывать с именем второго известного из летописей шаньюя хунну Модэ. В 110-м цзюане своих «Исторических записок» Сыма Цянь передает интересный рассказ о приходе Модэ к власти.

Модэ был старшим сыном и наследником правившего в конце III в. до н.э. шаньюя Тоуманя. Однако со временем Тоумань решил завещать свой титул другому сыну, от более молодой и любимой жены (янъчжи). Для этого он решил хитростью избавиться от Модэ. Последний был направлен к юэчжам в качестве почетного заложника (номады практиковали такую форму мирного договора), а сам тем временем коварно напал на кочевья юэчжей. По всем правилам степной политики Модэ должны были убить, но он проявил свои незаурядные личные качества. Обманув своих охранников, Модэ выкрал коня и ускакал на нем в Халху. Тоумань был вынужден по достоинству оценить храбрость своего сына. Он вверил ему в управление «тьму» - 10 тыс. всадников.

По Н.Н. Крадину, главная причина образования первой в истории Центральной Азии кочевой империи находилась за пределами степного мира. К середине I тыс. до н.э. на Среднекитайской равнине сложились реальные предпосылки для формирования единого древнекитайского этноса. К этому времени жители практически всех древнекитайских царств осознали себя единым народом (хуася), который отличен по языку и культуре от окружающих «варваров». Чуть позже национальное единство было подкреплено политическим объединением. Лидерство в этих процессах принадлежало царству Цинь. В 228 г. до н.э. было разгромлено царство Чжао, в 225 г. пало царство Вэй, через два года - Чу, еще через год - Янь. В 221 г. до н.э. было покорено царство Ци и, наконец, были завершены кровопролитные междоусобные войны V—III вв. (период «Воюющих царств») и впервые в истории Поднебесной было создано централизованное общекитайское государство -империя Цинь.

Появление мощного соседа на Среднекитайской равнине грозило хунну и другим номадам серьезными проблемами. Раньше, в период «воюющих царств», китайцы главным образом были заняты внутренними проблемами, а кочевники могли время от времени совершать успешные набеги на юг либо торговать с земледельцами, чтобы получать необходимую скотоводам ремесленно-земледельческую продукцию. Теперь же номадам противостояло единое мощное экспансионистское государство. Это государство имело прочную централизованную экономическую базу, обладало многочисленной вымуштрованной армией с опытными военачальниками и вело активную внешнюю завоевательную политику. Таким образом, баланс сил между «севером» и «югом», между номадами и Поднебесной изменился явно не в пользу кочевников. С этого времени начинается принципиально новый этап во взаимоотношениях между Китаем и Степью.[4]

Е.И. Кычанов в монографии «История приграничных с Китаем древних и средневековых государств (от гуннов до маньчжур)» пишет, что шаньюй управлял государством через штат высших чиновников, который подразделялся на левую и правую половины (восточную и западную).[6]

А. Четыре князя (вана), именовавшиеся «четырьмя рогами»
1. Левый сяньван		2. Правый сяньван
3. Левый луливан	4. Правый луливан
Б. Два командующих войсками
5. Левый генерал (дацзян)	6. Правый генерал (дацзян)
В. Два главноуправляющих
7. Левый дадувэй	8. Правый дадувэй
Г. Два управляющих семьями (народом)
9. Левый даданху	10. Правый даданху
Д. Два князя второй степени
11. Левый гудухоу	12. Правый гудухоу

Мы не ставим целью разбор всей истории хунну, гуннов, болгар. А.И. Миттов в истории остался живописцем и графиком. Мы разглядывая душу его произведения видим его восточность. К сожалению, он скончался от болезни 31 октября 1971 г. в возрасте 38 лет.

Обратим внимание на его произведения. Биографы отмечали, что иллюстрации к поэме К.В. Иванова «Нарспи» (1961), выполненные Миттовым в качестве  дипломной  работы,  явили  совершенно  новый  книжный   образ произведения, созданных в высоких традициях мастеров-иллюстраторов. Они хранятся    в    числе    лучших    произведений    выпускников   в   Научно-исследовательском музее Российской академии художеств (С.-Петербург). Книга с иллюстрациями Миттова издана как на чувашском, так и на русском языках (1976).    Содержит 16 акварелей и множество миниатюрных чёрно-белых рисунков - заставок и концовок. В 1977 на Всероссийской книжной ярмарке художнику присуждён диплом 1-й степени (посмертно).

Серия произведений «Чувашская старина», выполненных темперой, - одна из самых сложных и обширных в наследии Миттова. Над ней он работал на протяжении всего творческого пути. Включает в себя пейзажи родной деревни, обретшие символическое звучание, и сюжетные композиции, где изображены патриархальный быт и крестьянский труд, древние языческие обряды и праздники. «Ужин в саду» (1965)- наиболее известная работа из этой серии.

В них мы можем увидеть древнеболгарский языческий символизм и восточный культ предков.

-     Серия «Чувашская сторона»- религия, традиция;

-     «Ужин в саду»- культ предков.

Bo 2-й пол. 1960-х гг. в творчестве Миттова «чувашская идея» получила более глубокое осмысление. Внешняя динамика в произведениях уступила место большей статичности форм, созерцательности, колорит стал сдержанным, фактура живописи стремится к воздушности. В серии «Алран кайми аки-сухи» («Плуг и борона») он рассказал о фундаментальных основах жизни, которые видел в патриархальном укладе и крестьянском труде. В последних живописных («Качели») и графических («Жизнь и смерть», «Дороги») сериях художник отразил вневременные и общечеловеческие проблемы бытия. [7]

Символизм цивилизации:

·     Культ природы (восточная цивилизация);

·     Культ предков (восточная цивилизация).

Праски Витти как пишут исследователи, получив в творчестве художника чувственное, визуальное воплощение герои «Нарспи» в старинных национальных костюмах, соединённые с красочными мотивами древнего орнамента и ожившими в конкретных образах метафорами, не только иллюстрируют поэму, а становятся символическими знаками, своего рода иероглифами. Они присутствуют смысловым рефреном почти во всех его фундаментальных работах. Они вплетаются в его самые разнообразные по тематике монументальные и станковые композиции живописных, графических и эмальерных произведений.

В произведениях в отличие от Агеева и Миттова, где больше тюркско-языческого, в произведениях Праски Витти больше яркости (души) древнеболгарской (Болгаро-Волжской) цивилизации.

Символизм цивилизации

Владимир Агеев [9]	Анатолий Миттов [8]	Праски Витти [10]
Тюркско-кочевое (степное)	Тюркско-земледельческое (оседлое)	Городское цивилизационное Волжско- Болгарское
Степная цивилизация	Земледельческая цивилизация	Городская торговая цивилизация древних болгар

В произведениях Миттова (сериях 1963-1966 ) «Чувашская старина»- культ предков, «Земля наших дедов», «Киреметь» (1963-1965) прямо сквозит душа (символы) тюркско-земледельческой (языческой) цивилизации.

Литература

1.  Тойнби, А.Дж. Постижение истории. Вызов-и-ответ. – С.120.

2.  Там же. - С.121.

3.  Там же. - С.122.

4.  Там же. - С.123

5.  Крадин, Н.Н. Империя хунну/Крадин Н.Н.- М., 2001.- С.41.

6.  Кычанов, Е.И. История приграничных с Китаем древних и средневековых государств/Е.И. Кычанов. С-Пб. 2010.- С.20.

7.  Миттов, А.И: кат. Выст./ вступ. Ст. М. Карачарской.-Чебоксары, 1973.- 31 Карачарскова М. Откровение // Художник. 1974. № 3.

Иванов К. В. Нарспи / К. В. Иванов; — Шупашкар: Чаваш кёнеке издательстви, 1976. — 119 с.

8. Художник Анатолий Миттов. Дорога в гору. Книга – альбом. ‒ Чебоксары, 2011. ‒ 208 с.

9. Владимир Агеев. Книга – альбом. ‒ Чебоксары, 2006. ‒ 120 с.

10. http://www.lib.cap.ru/praski about.asp (Праски Витти)

http://mosentesh2.ucoz.ru

http://www.chuvsu.ru/default.php