Подтасовка древнеболгарской истории лжелетописью «Саида Джагфара»

Тафаев Г.И.

Подтасовка древнеболгарской истории лжелетописью «Саида Джагфара»

В 2001 г. в Болгарской Республике была пререведена летопись «Джагфар Тарихи» на болгарском языке. Татарские политизированные исследователи в 2002 – 2003 гг. пытались протолкнуть через Юхму Мишши данную античувашскую летопись в Чувашской Республике. Только благодаря профессорам В.Д. Димитриева и Г.И.Тафаева удалось объяснить писателям  и поэтам о ложности псевдоистории « Саида Джагфара». В университетах ЧР готовятся мусульманские кадры, которые в 2013 – 2014 гг. переведут «лжелетопись» на чувашский язык и ложная история (фальсифицированная и подготовленная спецслужбами исламских государств) будет включена в истории Татарстана, Чувашии, других народов Урало - Поволжья.

Искажения идут:

·     В хронологии;

·     В генезисе народов;

·     В территориальном размещении;

·     Подмена археологических  данных;

·     Искажается топонимика;

·     Идет процесс изъятия у чувашей древнеболгарской истории и культуры;

·     Правда, заменятся ложью. Геббельс говорил «можно сказать лож 99 раз, а на сотый поверят»;

·     Интернет, к сожалению, забит фальсифицированной историей русских, чуваш, татар, болгар, марийцев и других народов России и СНГ;

·     На основе искажения материалов, которые, опубликованы в Интернете, можно подготовить диссертацию или монографию по фальсификации истории народов Российской Федерации.

В лжелетописи, которую, выставил чувашский краевед Н. Казаков (г. Ульяновск) тиражируется античувашская история. К сожалению, он вряд ли знает историю классической древнеболгарской цивилизации. В лжелетописи утверждается «Название «Булгар» с того времени навсегда закрепилось за потомками. Это было начало булгарской цивилизации». Используется кыпчакизированный термин булгар. По-чувашски палхар. На Северном Кавказе используется этнический термин болгар. Татаро - кыпчакский или огузский вариант стал применяться после исламизации болгар (булгар). «Болгарская цивилизация» термин в условиях Среднего Поволжья и применительно к  Волжско - Камской Болгарии предложил русско - марийский профессор Казанского императорского университета И.Н. Смирнов (1856- 1904 гг.). Он  писал о болгарской цивилизации, о цивилизации народов Поволжья и указывал, что наследниками болгарской цивилизации являются чуваши [1].

Память об этом сохранилась в мифах и легендах. Казанские  ученые пишут ,что

 «По всей земле расселился булгарский род. На востоке созданные предками булгарами государства назывались гуннскими, сянбийскими, хазарскими, в Америке - майя, ацтеки и инки.»

Фантастика «заказчиков» доводит историю до абсурда. Легенды, конечно, понятны, их у всех народов множество, имеются они у болгар, болгаро - чуваш, татар и т.д.

В Чувашии профессор В.Д. Димитриев в книге «Чувашские исторические предания» [2] писал: «В прошлом, особенно у бесписьменных народов, ис­торические знания передавались из поколения в поко­ление главным образом пересказами преданий. Боль­шая часть преданий базируется на воспоминаниях и рассказах очевидцев о былой жизни и борьбе, на переживаниях участников событий. Со временем преда­ния постепенно теряли  фактографичность, приобретали черты художественного обобщения пережитой действи­тельности. Происходила анахронизация преданий. С одной стороны, типизированные предания вторично при­креплялись к местным объектам, обычно поздние со­бытия и личности увязывались с древними курганами, могильниками, городищами, селищами и другими объек­тами. Как известно, курганы на территории Чувашии остались от бронзового века (II—начало I тысячеле­тия до нашей эры), городища — остатки укрепленных поселений I тысячелетия до нашей эры—середины II тысячелетия нашей эры. Однако многие предания связывают возникновение курганов с болгарским и мон­голо-татарским временем, и курганов, и городищ—с дей­ствиями Ивана Грозного, Степана Разина, Емельяна Пугачева и даже Петра Первого. С другой стороны, со­бытия глубокой старины приписывались ко времени поздних исторических деятелей и явлений. Так, в неко­торых преданиях рассказывается, что чувашские цари были отогнаны за море Степаном Разиным или Емельяном Пугачевым. В первоначальном виде эти предания сообщали о событиях, связанных с нашествием на Волж­скую Болгарию монголо-татарских войск. В памяти на­рода сюжет XIII века сместился на более поздние со­бытия. Все это вызывает необходимость критической датировки содержания некоторых преданий.

Несомненно, то, что в предания оформлялись сооб­щения, воспоминания о тех событиях, лицах и местно­стях, которые были исторически значительными, суще­ственными, памятными для народа. В преданиях преи­мущественно рассказывается не о фактах, случивших­ся лишь с отдельными заурядными лицами и касаю­щихся только их, а об исторических фактах характер­ных, общенародного или общеклассового значения. Со­хранилась, правда, и предания о событиях и эпизодах, происшедших в отдельных общинах и селениях и но­сивших узко местный характер. Некоторые предания возникали под влиянием исторической прозы соседних народов, однако, в аналогичных у этих народов соци­ально-политических условиях.

В современной фольклористике представлено не­сколько вариантов классификации исторических пре­даний. Нам представляется наиболее удачным выделе­ние трех групп преданий по содержанию: 1) об истори­ческих событиях; 2) об исторических лицах; 3) о мест­ностях, связанных с историческими событиями и лицами (историко-топонимические). Одни предания пред­ставляют собой бессюжетное хроникальное сообщение, другие — сюжетный, фабульный рассказ. По степени фактографичности различаются: 1) предания с ясно выраженной исторической основой, не утерявшие приз­наков воспоминаний; 2) предания с преобладающим легендарным признаком; 3) сказочные предания об исторических деятелях.

Предания принято группировать и по мотивам, при­чем одни и те же мотивы часто совпадают в устном творчестве разных, особенно родственных и соседних, народов.

Следует отметить, что некоторые предания под воз­действием идеологии эксплуататорских классов, духо­венства превращались в повествования, неверно, иска­женно отражающие историческую действительность. Та­кие предания являются антинародными, нереальными. Фактическое и идейное содержание большинства пре­даний — преданий реальных — соответствует историче­ской правде, жизненной истине.

Обстоятельно изучив вопрос о соотношении факта и вымысла в исторических преданиях реального типа, В. К. Соколова справедливо указывает, что народное предание исторично в своей основе, поскольку толчком к его созданию всегда служили действительные собы­тия (войны, восстания и пр.) и лица. Иногда в преда­ниях реальные факты передаются достаточно точно, но нередко  в них лишь упоминание действительного события и имя центрального персонажа, с ко­торым связывается описываемый случай. Самый же эпизод, о котором рассказывается, часто оказывается вымышленным или значительно дополненным творческой фантазией. В фабульных преданиях подавляющая часть сюжетов — вымысел. Но сюжетный вымысел не лишает предания их подлинного историзма. Вымысел, точнее домысел, в большинстве случаев не противореча исторической правде, способствует обобщению действительности, выявлению в ней наиболее существенного, типи­ческого, дает возможность раскрыть на конкретных примерах и художественных образах основные социаль­ные противоречия, классовые и национальные отноше­ния и конфликты эпохи.

Преданиям были присущи познавательная, инфор­мационная и воспитательная функции. Этим определя­ются их художественные, стилевые, жанровые особен­ности. В большинстве это — небольшие повествования, освещающие какой-то один законченный эпизод. В не­которых преданиях художественное обобщение социаль­ных явлений, типизация и образность стоят на довольно высоком эстетическом уровне; присущие им художественные особенности приближают их к коротким очер­кам и новеллам-миниатюрам. Это качество делает их запоминающимися впечатляющими, популярными и долговечными [3].

Как и у многих других народов, чувашское устное творчество богато историческими преданиями. Хотя предки чувашей в древности пользовались руническим письмом, в Х - XIII веках использовали арабскую графику, чувашская народность в течение   ряда   веков, вплоть до создания новой письменности на основе рус­ской графики в 70-х годах XIX века, пребывала в сос­тоянии бесписьменного народа, у которого основной формой передачи исторических знаний и сведений явля­лись предания. У тюркоязычного народа, предки ко­торого в VII—VIII веках переселились с Северного Кавказа в Волго-Камье, затем находились в составе Волжской Болгарии — раннефеодального   государства со сравнительно развитыми сельским хозяйством, реме­слом, торговлей и культурой, затем испытали всеуничтожающее разорение от монголо-татарских завоевате­лей и вынуждены были оставить насиженные степи Закамья и переселиться в лесные дебри Правобережья, где и оформились в народность, вступая в этнические контакты с финно-уграми, главным образом с марий­цами, у народа, который героически боролся против жестокого военно-феодального гнета казанских ханов и феодалов, сблизился с русскими и добровольно вошел в состав России, помогал русским войскам во взятии Казани, затем вместе с трудовыми массами русского и других народов активно участвовал в Крестьянских вой­нах начала XVII века, под предводительством С. Т. Разина и Е. И. Пугачева, восстании 1842 года, в борьбе против польско-шведской интервенции и Отечественной войне 1812 года, было о чем рассказывать потомкам: о невыносимых испытаниях и страданиях, выпавших на его долю, о героической борьбе против внутренних и внешних врагов, о поражениях и победах, о своих геро­ях и врагах, о созидательных делах и достижениях, о дружбе с трудовым людом соседних народов... Все это отразилось в сотнях преданий.  Хранителями памяти народа были одаренные, мудрые люди, из поколения в поколение передававшие сведения о незаурядных собы­тиях и личностях прошлого. В любой чувашской дерев­не было несколько уважаемых всеми пожилых муж­чин и женщин, знавших множество преданий. Эти достойные доброй памяти люди не только хранили и пе­редавали народные исторические знания, но и выступа­ли воспитателями сельчан в духе стихийно осознава­емых интересов и взглядов своего класса. Устная па­мять нашего народа была изумительно устойчивой и крепкой. Большинство чувашских исторических преданий отличается богатством содержания, реалистично­стью, конкретностью.

К чувашским историческим преданиям проявляли интерес отдельные русские ученые конца XVIII—XIX ве­ков: К. С. Милькович, В. А. Сбоев, Н. И. Золотницкий, С. М. Шпилевский, В. К. Магницкий.

Весьма успешный опыт обобщения чувашских пре­даний принадлежит пионеру чувашской науки истори­ку и этнографу С. М. Михайлову. Согласно преданиям, указывал ученый, предки чувашей прибыли в Волго-Камье из Азии, с юго-востока, жили в Волжской Болга­рии. Во время нашествия монголов чуваши из-за реки Камы переселились на правобережье Волги, «удаляясь в лесистые богатые места от грозных своих завоевате­лей». Казанские ханы взимали с чувашских крестьян большие налоги, посылаемые от них для поборов вель­можи теснили народ и уводили в неволю чувашских девиц.  Чуваши, будучи не в состоянии переносить угне­тение, решили искать защиты у московского царя, ко­торый принял их ласково и обещал им свое покрови­тельство. Особенно отличился в борьбе с татарскими феодалами храбрый чувашский наездник Сарый. Чу­ваши содействовали русскому войску во взятии Каза­ни, убывали русским воеводам дороги и секретно устроенные татарскими военачальниками укрепления. В ряде преданий повествуется о жизни чувашских кресть­ян в России, угнетении их помещиками и чиновниками. Историк зафиксировал ряд преданий о массовом уча­стии чувашей в Пугачевском восстании.

Другой чувашский историк и этнограф, Н. В. Ни­кольский,  резюмируя содержание собранных им чувашских преданий, еще в 1911 году писал, что чуваши ездили в Москву искать управу на татарских ханов, не­стерпимо притеснявших их. При взятии Казани чуваши помогали Ивану IV, за что он пожаловал им земли и дарственную грамоту с золотой печатью. Степан Разин обещал чувашским крестьянам большие выгоды. Чу­ваши верили ему и держали его сторону. Емельян Пу­гачев «являлся к богатым, требовал у них хлеба и денег, раздавал то и другое беднякам. К последним он отно­сился вообще хорошо. Освобождал чуваш из-под oпеки духовенства и чиновников; вешал тех и других; чу­вашам позволил держать прежнюю «чувашскую» веру». Чуваши в своих преданиях, указывал исследователь [4].

Конечно, фантасты из спецотдела знали, что в США проживает племя сиу и у них до 300 слов древнеболгарских (на 1860 г. вряд ли «Сеид Джагфар» знал о тюркизме сиу.  Исследования по тюркизму сиу относятся к 1863- 1880 г. если фальсификаторы утверждали, на 1860 г. что племена сиу имеют тюркизмы, то данная концепция широко стала знакома читателям только через Интернет (к ХХ в.- начало XXI в.).

Следующая концепция «по всей земле расселился булгарский род». А где проживали тогда другие народы (роды). Если говорить о болгарском роде, то к ним можно отнести только носителей R-  языка (болгаро - чувашского типа):

·     Гунны;

·     Болгары;

·     Сувары;

·     Хазары.

Некоторые исследователи относят (Шабашев из Украины) и печенегов. Следует отметить, что по представлению летописи – это носители Z- языка (огузского или татаро - кыпчакского).  Такая позиция из лжелетописи по гуннам,  болгарам и хазарам.

К сожалению, те, кто писал эту «лжелетопись» (историю для фальсификаторов) плохо знали историю народов, которые обитали в Евразии. Хунну создали свою Империю Модэ. Российский исследователь Н.Н. Крадин об Империи Хунну писал, что Китай представлялся ханьцам «Срединным государством», центром мироздания, окруженным со всех сторон варварскими народами. Недобродетельные кочевники, не обладающие добродетельными качествами благородного человека (цзюньцзы), это силы Тьмы - инь. В китайской астрологической системе им даже была отведена планета Меркурий (чэнъ-син), которая ассоциировалась с севером, зимой, с военными действиями. Номады обладают «сердцем диких птиц и зверей», - предупреждал императора У-ди один из крупных чиновников государства Хань Аньго.  Поэтому не удивительно, что в описаниях древнекитайских хронистов хунну предстают неотесанными и жадными варварами, имеющими «лицо человека и сердце дикого зверя». «У племени, сеньюй нет почитания старших, у них дикое сердце».

Н.Н. Крадин замечает, что «с точки зрения летописца, номады как бы воплощают в себе комплекс всех возможных и невозможных человеских пороков: они не имеют оседлости и домов, письменности и системы летоисчисления» [5].

Говорить о болгарском роде на то время просто фантастика. Следует писать о болгаро - чувашском R –языке, который сосуществовал в Империи параллельно с Z- языком.

Н.Н. Крадин далее замечает, что косвенным образом последний тезис подтверждают исследования археологов хуннских (или хунноподобных) памятников во Внутренней Монголии в период «борющихся царств». Уже в эту эпоху в хуннском обществе существовали значительные социальные различия, прослеживаемые в погребальном обряде. Погребения кочевой аристократии и вождей содержали многочисленные украшения из золота и бронзы (только в могильнике Алучжайдэн (аймак Ханцзинь) было 218 предметов общим весом более 4 кг), встречаются предметы, специально сделанные для вождей (пластина с надписью титула «шао фу», украшения для церемониальной шапки, которые носили хуннские вожди, и др.)

Согласно китайским летописцам хунну начали набеги еще в эпоху Чжоу и Цинь. Периодически они усиливались, временами ослабевали. Еще в середине III  в. до н.э. хунну представляли большую угрозу для южных соседей и успешно грабили приграничные районы китайских царств. Однако в 81-м цзюане «Ши Цзи» сообщается, что Ли Му разбил хунну и уничтожил более 100 000 хуннских всадников. Скорее всего, достижения китайского полководца сильно преувеличены, но, возможно, косвенно это свидетельствует о силе хуннского объединения в указанную эпоху. Можно согласиться с выводом Л.Н. Гумилева, что после этого власть в степи перешла к дунху.

Следовательно, сложная политическая система сложилась у хунну еще до возникновения державы Модэ на рубеже III- II вв. до н.э.

Говорить о болгарском роде в империи будет большой натяжкой. Мы считаем, что в империи происходило «внутриутробное» развитие древнеболгарской цивилизации. хотя позиция китайцев по отношению к хунну другая. Они едят сырое мясо и с пренебрежением относятся к старикам, не заплетают волосы по китайскому обычаю и запахивают халаты на противоположную сторону. Наконец, они женятся даже на своих собственных матерях (!) и вдовах братьев. Ну как можно относиться с уважением к такому народу?!

Интересно, что такая характеристика древних номадов мало чем отличается от описания народов кочевников более позднего времени. Характеризуя последних, китайские историки не скупятся на отрицательные эпитеты: не имеют постоянного места жительства, злы, глупы, склонны к насилию и грабежам, алчны, хитры, беспринципны, лживы и пр. У тюрок, например, «мало честности и стыда; не знают ни приличия, ни справедливости, подобно древним хуннам».

Из перечисленных выше стереотипных оценок вырисовывается типичный образ северного «варвара», который, однако, далеко не соответствует реальной действительности. Можно привести, возможно, ставший уже хрестоматийным пример из истории хунну: китайские хронисты постоянно подчеркивают, что номады «не имеют оседлости», тогда как при внимательном чтении тех же самых источников выясняется, что в Хуннской империи существовали и укрепленные валами населенные пункты, и категории лиц, занимавшихся земледелием и ремеслом. Наличие поселений и городищ у хунну, земледельческого и ремесленного укладов подтверждаются данными археологических исследований.

Отчасти такая направленность древнекитайских текстов может быть объяснима милитаристским характером внешней политики кочевых обществ. Но китайская ксенофобия распространялась не только на кочевников. Китайцы отрицательно отзывались и о земледельческих народах Средней Азии, и о русских, и о англичанах. Чаще всего подчеркивалось коварство и двуличность иноземцев.

Данный вывод справедлив не только в отношении китайских летописей. Конфуцианский призыв видеть в номадах «диких зверей» очень похож на совет Аристотеля Александру Македонскому: подходить к эллинам как к родным и близким людям, тогда как в варварах видеть лишь животных. Поэтому столь же осторожно следует относиться к оценкам античных авторов [6].

Российский исследователь отмечал, что Аммиан  Марцеллин,  например, характеризует европейских гуннов как банду разбойников, не имеющих крепкой государственной власти: «Без определенного места жительства, без дома, без закона или устойчивого образа жизни кочуют они, словно вечные беглецы с кибитками, в которых проводят жизнь».

Между тем, внимательное чтение тех же источников и современные исследования показывают, что гуннское общество представляло собой империю, разделенную на три «улуса». Гунны имели мощную, хорошо вооруженную армию, умели брать приступом города, их правители вели дипломатические отношения с соседними странами, разработали хитроумную политику чередования набегов и вымогания даров, подобную внешнеполитической стратегии их далеких азиатских предков. Ставка гуннов представляла собой настоящий город.

Еще один характерный пример китайского видения культуры номадов: постоянное подчеркивание того, что хунну «плохо относятся к отцам». По всей видимости, здесь присутствует едва ли не в чистом виде конфуцианское видение вопроса: поскольку номады — это недобродетельные варвары, то, следовательно, и к старшим они должны относиться не так, как добропорядочные конфуцианцы. В то же время любому исследователю, хотя бы поверхностно знакомому с этнографией скотоводческих народов, хорошо известно, какое значение в жизни кочевников имеет почитание старших родственников.

Правда, есть не меньший соблазн видеть в этой фразе не только (и не столько) конфуцианскую позицию китайских хронистов, но и специфическое отношение к собственной жизни воина-степняка, для которого смерть в бою считалась более почетной, чем спокойная старость в окружении детей и внуков.

«Как мирный образ жизни приятен людям спокойным и тихим, - писал об аланах Аммиан Марцеллин, - так им доставляют удовольствие опасности и войны. У них считается счастливым тот, кто испускает дух в сражении, а стариков или умерших от случайных болезней они преследуют жестокими насмешками, как выродков или трусов» [7].

Лжезаказчики, конечно знали о гуннах, но о хунну не включили, знали и о хазарах. Конечно, не в том объеме, что истории Европы, России, Болгарии. Понимание, конечно, имеется они, верно, отвели место гуннам и хазарам в одну нишу.

Народы носители R- языка.

Гунны	Болгары	Сувары	Хазары
Империя Аттилы	Великая Болгария	Царство Алп – Илитвера	Хазарский каганат

В XXI веке болгаро - чувашский тип R- языка сохранили только чуваши (Россия). Далее «Саид» утверждает «значительная часть булгар жила в Иране, который булгары называли Сувар».  Исследователи доказали, что сувары создали свое царство в составе Хазарского каганата где - то в 50 г. VII  в. Хазария существовала (651 – 60 г. Х в.). О Хазарском каганате писали Артамонов, Биджиев, Гадло, Плетнева и другие. Их работы имеют всемирную известность, и они далеки от фальсификаций.

Литература

1.  Тафаев, Г.И. Чувашская цивилизация / Г.И. Тафаев – Чебоксары, 2005. _ С. 366.

2.  Димитриев, В.Д. Чувашские исторические предания / В.Д. Димитриев- Чебоксары, 1983.- С. 6-7.

3.  Там же. – С.6-7.

4.  Там же. – С. 8.

5.  Там же. – С. 9-10.

6.  Крадин, Н.Н. Империя Хунну – М., 2001. – С.8.

7.  Там же. – С.9-10.

8.  Там же. – С.10.