Фильтрация древнеболгарской (древнечувашской) истории по фальсификации Сеида Джагфара

Тафаев Г.И.

Фильтрация древнеболгарской (древнечувашской) истории по фальсификации Сеида Джагфара

С конца ХХ – начала XXI вв. в Урало - Поволжских республиках и областях Российской  Федерации  стала тиражироваться фальсифицированная история Сеида Джагфара. По утверждению «авторов» лжелетописи она издана в 1680 г. Мы считаем, исследуя содержание (в Интернете перевод на русском языке) «летописи» она  могла быть написана с учетом «заказчика» с сер. XVIII – конец ХХ вв. Информация, которую они включили, особенно по истории Европы,  терминология и  хронология, имена подходят к 40-50 гг. ХХ в. Таким образом, следует отметить:

·     Часть материалов написана в сер. XVIII в.;

·     Вторая часть в период XVIII – XX века;

·     Третья часть заказ 40-50 годов, т.е. после  постановления партии.

·     Окончательная доработка произведена учителем истории в 90-е годы XX века.

Получается, что «лжелетопись» компилятивное коллективное  исследование различных исламских и политизированных кругов. Возможно, что ее  промежуточное редактирование проведено в Турции или в Азербайджане. Мы думаем, что издание «лжелетописи» в Болгарии (2001 г.) заказ исламских  специальных центров, которым необходимо политическая дестабилизация в Болгарской Республике и в Российской Федерации.

Продолжим исследование заказной «лжелетописи». Там утверждается, что «современная Украина была в составе древнебулгарского государства Идель». Мы помним, что Русь являлась самостоятельным государством. И знаем, что в 2012 г. мы отмечаем 1150 – летие российского государства. Получается, что на месте Руси было «Древнеболгарское государство Идель». Мы говорили, что термин «Идель» - это кыпчаская калька болгаро - чувашского слова «Атал» (Волга). Таким образом, огузская (азербайджанско - турецкая) концепция отвергает наличие Руси и заменяет понятие «Идель». Конечно, это фальсификация. Российский исследователь Л.А. Моисеева в работе  «Россия в контексте мировых цивилизаций»  пишет,что

исторически Россия оказалась на перекрестке двух мировых культур, религий, миропонимании — Востока и Запада, вбирая в себя влияние того и другого, одновременно переплавляя в себе традиции, культуры, религии многочисленных народов, входящих в ее состав. История нашей страны является частью мировой истории и не мо­жет рассматриваться вне ее контекста.

Однако Россия несет в себе много специфического. «Одна из самых печальных особенностей нашей своеобразной цивилизации состоит в том, что мы все еще открываем истины, ставшие изби­тыми в других странах и даже у народов, в некоторых отношени­ях более нас отсталых. Дело в том, что мы никогда не шли вместе с другими народами, мы не принадлежим ни к одному из известных семейств человеческого рода, ни к Западу, ни к Востоку, и не имеем традиций ни того, ни другого. Мы стоим как бы вне времени»,— пи­сал русский мыслитель с ярко выраженным философским складом ума Петр Яковлевич Чаадаев (1794 — 1856). Он подчеркивал, что наши воспоминания не идут далее вчерашнего дня; мы как бы чужие для себя самих. Мы растем, но не созреваем, мы продвигаемся вперед, по по линии, не приводящей к цели. Мы существуем, словно лишь для того, чтобы преподать великий урок миру.

Непохожесть России на другие страны и пароды подчеркивал и другой русский философ - Владимир Францевич Эрн (1882 — 1917). Россия — страна величайшего духовного напряжения. «Загадка России — вопрос не только программы, политики или внешнего поведе­ния. Он стоит перед сердцем как проблема внутреннего нашего само­сознания», — пишет В.Ф.Эрн. Он отмечает «изумительное сочетание в России Изобилия и Бедности, Нищеты».

Не менее важную специфику цивилизации России видим в ее культуре. Культура России — «двувозрастная». Старая русская культура вся пронизана религиозным онтологнизмом. Историки искусства с изумлением констатировали гениальное своеобразие русской архитектуры, живописи. Эллинская культура ищет свое продолжение в православной Руси, подобно тому как культура рим­ская имеет продолжение на Западе, в странах романских. С Пет­ром Великим в России брошены семена новой культуры, Западной, и вот в этом втором культурном созидании русский народ действительно молод.

Западная культура, врываясь в исконно русский ритм жизни, вызывает огромное «возмущение» духа. Федор Достоевский — это сплошной гимн возврату к исконно русскому.

Поскольку по истории России есть прекрасные исследования; справедливо будет отослать студентов к этим работам:

В.О.Ключевский «Курс русской истории»;

Н.М.Карамзин «История государства российского»;

С.М.Соловьев «История России с древнейших времен»;

С.Ф.Платонов «Полный курс лекций по русской истории»[1].

Л.И. Семенникова в учебнике «Россия в мировом сообществе цивилизаций» отмечала, что мы  остановимся на особенностях России в контексте мировых цивилизаций. Если уподобить историю цивилизации беско­нечной по времени драме, то главными действующими лицами ста­нут этносы — каждый со своими особенностями мышления и по­ведения, изменяющиеся по ходу представления «статусом» и «ро­лью», иные исчезают, другие появляются, ссорятся, мирятся, пере­мешиваясь по сцене театра истории, все, вместе составляя челове­чество Земли.

В развалившемся Советском Союзе именно русский народ стал «жертвенным быком»: РСФСР, несмотря на обилие материальных ресурсов и обширную территорию, был неким искусственным и фор­мальным образованием. В результате только сегодня начинает фор­мироваться национальное самосознание народа повой России. Од­нако оказалось, что для этого надо знать свое прошлое, свою исто­рию, в которой существенную роль сыграла идея христианской циви­лизации — далекая и последняя цель, к которой направлялась наша мысль. Чутко схватил эту особенность русской духовной жизни поэт Вячеслав Иванов [2].

В.В. Викторов о развитии Российской цивилизации писал, что при Ярославе Мудром Киевская Русь превратилась в крупней­шее государство Европы. Получили развитие экономические и политические связи со многими государствами Востока и Запа­да, укреплявшиеся, в том числе, за счет династических браков с правящими домами Польши, Венгрии, Франции, Норвегии и т.д. В то же время рост самостоятельности городов (Галич, Новгород, Полоцк, Смоленск, Чернигов, и др.), их экономическое развитие вели к разобщению русских земель, а в конечном итоге к раздроб­ленности Киевской Руси.

Тенденция к разобщенности Киевской Руси обнаружилась после смерти Ярослава Мудрого. Во второй половине XI в. княжеские междоусобицы охватили Волынскую, Галицкую, Ростовскую, Суз­дальскую, Рязанскую, Тмутараканскую земли. Усилилась внешняя опасность со стороны половецких, польских, венгерских и других правителей. В 1097 г. съезд русских князей в г. Любече принял решение о наследовании земель своих отцов и о независимос­ти владений. Киевские князья Владимир II Мономах и его сын Мстислав, правившие с 1113 по 1132 г., пытались сохранить це­лостность государства, однако во 2-й четверти XII в. произошел окончательный распад Киевской Руси примерно на 15 фактически самостоятельных государств.

Наиболее крупными государственными образованиями после распада Киевской Руси были  Ростово - Суздальское, Галицко - Волынское княжества и Новгородская республика, которая расшири­ла свои владения на востоке и северо-востоке. По мнению Рыба­кова, в результате дальнейшего дробления княжеских владений в начале XIII в., накануне нашествия Батыя, на Руси насчитывалось около 50 княжеских уделов, а в XIV в. когда уже начался процесс феодальной консолидации, количество великих и удельных кня­жеств достигло примерно 250 [3].

О монголо - татарском иге он писал, что период с ХШ до середины XV в. явившимся важным этапом в становлении российской цивилизации, потому что:

·     шел процесс объединения самостоятельных русских удельных княжеств вокруг великого княжества Московского и образо­вания Русского государства;

·     Русь почувствовала реальную возможность освобождения от монголо-татарского ига;

·     именно в этот отрезок времени сформировалась великорусская народность. Как считает Ключевский, до половины XV в. Она оставалась лишь этнографической реальностью, поскольку была политически раздроблена на несколько самостоятельных политических частей;

·     восточнославянская культура, спасенная, по сути дела, Русской православной церковью (далее РПЦ) от гибели во время феодальной междоусобицы и монголо-татарского ига, приобрела русский характер. Получили дальнейшее развитие архитектура, живопись (в первую очередь иконопись), лите­ратура и прикладное искусство.

Российская цивилизация теряет свой восточнославянский ха­рактер и обретает русско-православные черты. Этот период можно по праву называть русско-православным или московским.

С середины XV и до второго десятилетия XVII в. великорусский народ из области Верхней Волги растекается на юг и восток. Мос­ковская Русь с XVI в. вела упорную борьбу с крымскими и ногай­скими татарами за обладание громадными степными просторами на юге и юго-востоке, продвигаясь туда шаг за шагом, возводя города, вокруг которых возникали села и деревни. На Волге основываются Астрахань (1558), Самара (1586), Саратов (1590 ), на Юге в допол­нение к старым русским городам (Серпухов, Мценск, Тула и др.) — Орел (1566), возрождаются Ливны (1571), Белгород (1593), Старый Оскол (1593) и др. Они входят в засечную черту и служат делу охра­ны южных границ Московского государства. Богатые черноземные почвы открыли для Руси источник производства зерновых культур, которые в таком количестве нельзя было получить в северных и северо-восточных районах.

Освоение новых земель, оказавшихся под властью московского великого князя, впервые приобрело политический характер. При Ива­не III и его сыне Василии III, последнем собирателе Руси, вели­корусская народность «соединяется под одной политической фор­мой... Завершение территориального собирания северо-восточной Руси Москвой превратило Московское княжество в национальное великорусское государство и таким образом сообщило великому князю псковскому значение национального великорусского государя» [4].

Таким образом, мы видим, что на территории Руси «не пахло» государством «Идель» (Атал). В псевдолетописи нет понятия цивилизация русская, хотя имеется понятие «булгарская цивилизация». Мы отмечали, что данные понятие ввел И.Н. Смирнов (1856- 1904 гг.) Таким образом, те лица, которые писали «псевдоисторию» могли знать о термине «болгарская цивилизация» (1903-1904 гг.). И.Н. Смирнов писал «болгарская цивилизация», а «летописцы» используют татаро - кыпчакский вариант «булгарская цивилизация». Искажение истории в «псевдолетописи» продолжается «в конце VI века к власти в Древнебулгарском государстве приходит Булгарская династия, и Идель получает другое название – Булгария, с территорией от Дуная до Енисея».

·     Каким образом «Идель – Атал» изменилось на  название  Булгар?

·     Нет источников, кроме «псевдолетописи», где бы говорилось о государстве Булгария  «с территорией от Дуная до Енисея».

Мы можем отметить:

·     Государство хунну от Волги до Монголии и Северного Китая (до I в. н.э.);

·     Государство гуннов (Империя Аттилы) от Польши до Волги;

·     Государство Великая Болгария (Причерноморье и Северный Кавказ).

«B V веке в эпоху II Гуннской династии булгарские войска заняли территорию  Франции до Карпат, и ставка булгарского царя Айбата Атиллы была в центре Германии. Булгары охраняли дороги и другие объекты, защищали германские племена от набегов соседей. Немецкий народ сохранил память о нахождении Булгарии в Западной Европе и сделал Атиллу героем своего эпоса - «Сказание о Нибелунгах».

На каждом шагу текста искажение истории:

Название Атиллы является  венгерским вариантом написания слова,а болгаро – чувашский вариант  пишется Аттила (отец).

·     Гуннская держава (Империя Аттилы) распалась после смерти Аттилы в 453 г.;

·     Болгарские и суварские воины  входили в состав войск Аттилы. Гуннов было от 25- 250 тыс. человек. Сувар при княжне Боарикс доходило до 100 тыс. воинов. В болгаро-чувашских легендах об этом периоде говорится, в чувашских мифах о сотворении мира, космогонии, происхождении людей, возникновении охоты, скотовод­ства, бортничества и земледелия, языческом пантеоне мы слышим отголоски доисторических времен. Чуваш­ский фольклор богат и легендами. Некоторые из них близки к преданиям (их принято называть легендарны­ми преданиями) и имеют отношение к нашей теме.

Особенно интересны легенды о великанах Улп, пред­ставляющие собой, по-видимому, осколки былого эпоса, отмечал В.Д.Димитриев. Он писал, что  собирая и изучая их в продолжении полувека, С. Ф. Фе­доров (Сюйн) написал эпическое сказание «Улп», уви­девшее недавно свет в сокращенном варианте. И. И. Одюков выпустил сборник легенд об Улпе и посвятил им исследование. Наиболее полный свод легенд об Улпе составлен Г. Ф. Юмартом. В нем представлено 102 ле­генды.

Чувашские легенды о великанах имеют близкие ана­логии в фольклоре тюркоязычных народов — хакасов, киргизов, казахов, туркмен, азербайджанцев, башкир, татар, где сохранились сказания или даже эпосы об Алпе, Алпамыше или Манасе, а также ираноязычных, яфетических (кавказских), финно-угорских народов. Некоторые мотивы легенд об Улпе имеются в дунайско-болгарском, русском, белорусском и украинском фольклоре.

В легендах об Улпе прослеживаются пережитки мат­риархата и господство патриархата, древний охотничий и кочевнический быт предков чувашей, переход их к оседлости, подсечному, затем пашенному земледелию, строй военной демократии, защита племени от внеш­них врагов, возникновение классового неравенства, го­сударства.

Примечательно, что в одной из чувашских легенд родиной Улпа считается Кавказ, в четырех — гора Арамази, связанная также с Кавказом: в грузинской ми­фологии один из древних богов, живший на горе Армазис, назывался Арамзи. Далеко за морями, на юге, гла­сит легенда, спустился с высокой горы Арамази великан Улп. Он был послан на землю отцом — громоверж­цем Аслади поведать людям   правду и бороться   со злом. Улп увидел пасущиеся в долине стада, принадле­жавшие маленьким людям — скотоводам. Позабыв на­каз отца, Улп, одолеваемый завистью, захватил себе все стада, взял в жены самую красивую женщину, людей разогнал. Жена родила ему двух сыновей-близнецов, которые выросли также громадного роста и обладали необыкновенной силой. Они пасли с отцом стада, а между делом развлекались охотой: стрелами поражали лю­бого зверя за семь верст. Но в день Калыма неожи­данно скончалась у них мать. Похоронив ее, отец про­клял землю, укрывшую жену, а сам пошел на гору Арамази искать себе в жены другую женщину. Прошло три дня, а Улп все не возвращался. Встревоженные сыновья пошли искать отца, и нашли его на вершине го­ры прикованным к скале цепями. Увидев сыновей, отец сказал: «Меня приковали к скале навечно за невыпол­нение заветов отца — Аслади. А вы, дети мои, никог­да не делайте людям вреда, а отсюда переселитесь». Улп указал им путь на севере - поселиться младшему меж­ду реками, старшему — на правом берегу одной из них. «Это будет родиной вашего племени. Пусть ваши по­томки почитают ее в веки веков и посеют на ней доб­рые семена». Сыновья распрощались с отцом и обещали ему свято выполнять его заветы. Прощаясь с сыновья­ми, отец заплакал горячими слезами. Его слезы рас­топили горные льды, и с гор потекли в долину ручьи, заливая зеленые луга. По всей долине расцвели крас­ные маки. Сыновья пошли со своими стадами на север, не раз отбиваясь от нападений горных жителей. Через три дня они добрались до впадения большой реки в море, которую назвали Атал (Волга), а потом   пошли вдоль реки, много раз отбивались от нападений степ­ных и лесных жителей. Через семь лет сыновья Улпа до­шли, наконец, до слияния двух больших рек. Здесь они остановились и в среду (древний праздничный день чу­вашей), зарезав утку, сотворили молитву. Младший брат поселился в междуречье, а старший — на правом берегу реки Суры, Начали распахивать землю, сеяли яровые хлеба и озимую рожь.

Близ горы Арамази жил богатырь Улп и содержал несметное количество скота, говорится во второй ле­генде. Но однажды начались невиданной мощи грозы, дождь полил как из кадки, Лавинами неслись воды с гор и затопили луга в долинах. 'Три дня и три ночи спасал свои стада Улп, однако не справился. На по­мощь пришел богатырь-кузнец Азамат: он за неделю построил величественный железный мост, сверкающий семью цветами. Мост протянулся от горы Арамази до широкой долины Волга. Улп с матерью перегнал по этому мосту весь свой скот и поселился здесь. И мост исчез. Лишь его изображение появляется летом во вре­мя дождя. Чуваши называют его мостом Азамата. В варианте этой легенды мост был перекинут Азаматом от Кавказских гор до Сурских возвышенностей. К этим чувашским легендам близка татарская легенда об Алпе, который, отделившись от братьев Гази и Турка, посе­лился в Волго-Камье. Однако источником этой татар­ской легенды послужила письменная традиция: еще персидский автор XV века Мирхонд приводит в своем сочинении известие, полностью совпадающее с поздней татарской легендой.

Многочисленны легенды о живших на чувашской земле великанах -улпах. Когда они после пахоты вытря­хивали землю из лаптей, из нее образовывались курганы — улап тапри. Согласно одним легендам, чуваши произошли от племени Улпа,  другим - великаны - улпы жили среди чувашей. Улпы помогали чувашам корчевать. Они защищали их от врагов.

Чуваши в древности жили в теплой стране на мор­ском побережье, говорится в одном из легендарных преданий. Со временем их подчинил один царь. Он еже­годно отбирал себе  самых  красивых  чувашских  де­вушек в жены. Жен у него было очень много, но от них детей не было. Однажды царь заявил: «Как только од­на из жен-чувашек родит мне сына, то всем чувашам дам волю и свободу». Через год жена-чувашка родила сыновей-близнецов. Чуваши получили свободу. Их ста­рейшины посовещались и решили: «Этот царь пока дал нам свободу, но он вскоре может отобрать ее. Пока сво­бодны, переселимся в другое место». Старейшины родов повели их на новые земли. Но они заблудились и очу­тились в голой пустыне. Люди изголодались, ослабли. В это время чуваши заметили, что вместе с ними, осо­бенно не приближаясь к ним и не отдаляясь, идет волк. Чуваши решили: пусть волк  нашим племенным вождем, и мы пойдем за ним. Так они шли за ним 77 светлых дней, 77 ночей, отдыхая там, где останавливается волк. На 77 день они вышли на берег большой реки. И волк исчез. Чуваши стали жить на этой большой ре­ке. Уместно заметить, что волк как путеводитель и покровитель племени или народа выступает в мифоло­гии почти всех тюркских и монгольских народов.

По другому легендарному преданию, записанному В. М. Митрофановым в дер. Изамбаево Козьмодемьянского уезда от крестьянина С Андреева в 1910 году, чува­ши переселились из Азии в Европу, прошли мимо Черного моря и поселились в верховьях одной реки, впадающей в это море. Оттуда их вытеснили. Чуваши долго ходи­ли, выбирая место получше, но не нашли. Потом пере­брались на Волгу. Там они жили долго и достаточно размножились. У одного из них родились двенадцать сыновей. Когда сыновья пришли в совершеннолетие, отец дал им по быку с экипажем и разослал в разные стороны с условием, чтобы каждый поселился там, где его бык остановится. Так образовались чувашские се­ления.

С. М Михайлов в 1852 году писал: «На вопрос, от­куда они, чуваши, пришли в теперешнее их жительст­во... выставляют предание их предков, что они пришли из-за черного моря и из-за дальних гор... Древнейшим своим предком они считают какого-то Чуваша, и себя по   нему   называют  чуваш».   Венгерский  тюрколог Г. Вамбери также указывал, что чуваши, по их преданиям, переселились на Волгу из своей отчизны, лежа­щей на юге. И. Д. Никитиным (Юрки) в 1905 году в Ядринском уезде сделана такая запись: «Говорят, что чу­ваши прибыли с низовья (с юга). До них еще посели­лись [в Поволжье] марийцы».

В незапамятные времена, гласит  легенда, в городе Саре у некоего царя росла красавица-дочь Хунтеслу. Отец никому не показывал ее. Но ее посещал сын Солн­ца и она забеременела. Отец, рассердившись, укрыл ее золотой лодке, которую пустил в море. Лодка сияла от лучей Солнца. И ее заметили два богатыря — Бол­гар и Сувар. Стали делить находку. Болгар говорит: «Мне лодку», Сувар: «Мне — что в лодке». Как привели лодку к берегу, богатыри увидели в ней красавицу де­вушку-царевну. Сувар женился на этой девушке. Она родила ему много-много детей. От рода Сувара и пошел чувашский нapoд [5].

Исследователь А.С. Плетнева в работе «Кочевники Средневековья» так пишет о гуннах. Все, что по возрасту и полу не­пригодно для войны, держится около кибиток и занимает­ся мирными делами, а молодежь, с раннего детства срод­нившись с верховою ездою, считает позором ходить пеш­ком». Характерное оружие гуннов — меч, тяжелый лук и аркан. Соответствовала этому оружию и тактика боя. Очень редко гунны сходились с врагом врукопашную (только тогда нужен им был меч), обычно же, «разнося смерть на широкое пространство», они «не прекращали войны и боя, издали осыпая противника стрелами и ловя отступающих и выбившихся из общей массы воинов арканами».

Весьма существенным является и указание Аммиана Марцеллииа на то, что гунны «не подчинены строгой власти царя, а довольствуются случайным предводитель­ством знатнейших и сокрушают все, что попадается на пути». Л. Н. Гумилев весьма справедливо отметил, что в этом заключалось основное отличие хунну от гуннов. Держава Хунну с ее строгой наследственной властью исчезла. На смену ей пришла военная демократия, характеризующаяся институтом военных вождей.

Мы почти полностью процитировали рассказ Аммиана Марцеллина потому, что его описание является наиболее достоверной и объективной характеристикой кочевого об­щества периода «нашествия», или первой стадии кочева­ния. Действительно, отсутствие хлебопашества, «дикий» образ жизни, заключающийся, прежде всего в отсутствии постоянных жилищ и поисках новых пастбищ, методы истребления всего живого и бесхозяйственная эксплуата­ция степных богатств, неприхотливость в пище и быту и общественный строй, в котором нет царей и «все совету­ются» друг с другом на общих сходках,— все эти черты типичны для первой стадии кочевания.

Пожалуй, ни один кочевой народ не удостаивался та­кой подробной характеристики со стороны европейцев-сов­ременников, поскольку именно гунны прошли до Цент­ральной Европы и оттуда тревожили набегами почти все европейские государства. Однако эти события происходи­ли уже на второй стадии развития кочевнической эконо­мики (полукочевой), и поэтому в данной главе мы не будем рассматривать свидетельства о могущественней мо­лодой державе гуннов, возглавляемой Аттилой [6].

Археологические материалы, дошедшие до нас от гуннской эпохи (IV—V вв.), в азиатских и европейских степях крайне немногочисленны. Несмотря на громадное ко­личество народов, втянутых в гуннское движение, в сте­пях известно немногим более полусотни памятников, к тому же в подавляющем большинстве разграбленных при случайном обнаружении. Выводы из этих материа­лов можно сделать только самые общие, причем все они не противоречат тем сведениям, которые мы получаем из письменных источников. Во-первых, гунны принесли с собой тяжелые дальнобойные луки, а это означает, что из­менилась тактика боя, о которой мы знаем из рассказа Аммиана Марцеллина. Во-вторых, они принесли «деше­вую роскошь», а именно — тонкие золотые накладки и ха­рактерную   замену  драгоценных  камней  стеклянными вставками, преимущественно красного цвета. Типично, что эти вещи встречаются во всех погребениях, они как бы нивелируют их. Выдающихся богатством погребений нет совсем. Так подтверждается и тезис о военно-демократи­ческом строе и об общем «опрощении» быта. В-третьих, весьма существенно то обстоятельство, что все погребения «гуннской эпохи» полиобрядны: сожжения и трупоположения, с конем и без него, в подбоях и гробах, под кур­ганами и без курганов и т. п. Все это свидетельствует, как нам кажется, о разноэтничном и даже разноплеменном составе гуннских орд, пришедших в Восточную Европу.

Интересной категорией находок, появившейся в евро­пейских степях вместе с гуннами, являются бронзовые литые «гуннские» котлы. Все они примерно одинакового размера и формы (полуяйцевидные, вытянутые, на под­донах). Их ручки и тулова пышно украшены геометри­ческим орнаментом. Готовить пищу в таких котлах вряд ли целесообразно. Они слишком красивы и дороги для утилитарного использования. Скорее всего, эти котлы нес­ли смысловую нагрузку, а именно были «символами единства» — в данном случае единства патриархальных семей — кошей, из которых и состояло общество периода военной демократии. Размеры семей и их общественное значение были одинаковы, равновелики были и котлы. О символическом значении котлов свидетельствует один из рассказов Геродота о скифах. В местности Эксампей, лежавшей где-то между Днепром и Днестром, «один скифский царь по имени Ариант пожелал узнать численность скифов. Он приказал для этого всем скифам при­нести по одному наконечнику стрелы и каждому, кто не послушается, грозил смертью. Тогда скифы принесли такое множество наконечников, что царь решил воздвиг­нуть из них себе памятник: он повелел изготовить из наконечников... медный сосуд и выставить в Эксампае». Сосуд был огромным — толщина его стенок равнялась шести пальцам, а объем — 600 амфорам. Царь Ариант был главою большого скифского объединения, и его «ко­тел», отлитый из стрел (что также символизирует объ­единение), отличался громадными размерами.

Котлы глав кошей были небольшими, хотя их смысло­вая нагрузка была столь же существенна. Очевидно, каж­дый кошевой обязан был, как символом власти обладать котлом.  Интересен и тот  факт, что много позднее, в XII и XIII вв., котелки (казанки), кованные из медных пластин, попадались в половецких погребениях богатых воинов. Последнее обстоятельство дает основание пола­гать, что это тоже были похоронены «кошевые» — главы больших семей, а иногда, возможно, и родов. Русский летописец в один из редких периодов мира с половцами писал о самом крупном половецком хане — Кончаке, что этот мощный великий хан может котел перенести через Сулу. Поскольку в других записях Кончак часто упоминается «с родом своим» и. называется к тому же «окаянным поганым Кощеем», т. е. кошевым, то очевид­но, что  «котел», который он переносил через Сулу, не реальный котелок для приготовления пищи, а симво­лическое обозначение силы возглавляемого им объедине­ния и его самого, могущего водить и «кормить» эту силу. Таким образом, и в скифское, и в гуннское, и в половец­кое время «котел» был символом единения:    чем больше котел, тем больше группа, «кормящаяся» от него.

Своеобразные гуннские котлы являются наиболее выразительной «этнографической» чертой гуннского со­общества, по которой мы можем судить о его распростра­нении в европейской степи и лесостепи.

Несмотря на эту общую черту, в целом даже на вто­рой стадии кочевания гунны так и не сложились в еди­ную этнолингвистическую общность. Об этом свидетель­ствуют сведения древних авторов, о которых мы еще будем говорить во второй главе, а также многообразие погребального обряда в захоронениях гуннского времени.

Другим почти столь же ярко освещенным источника­ми носителем первой стадии кочевания являются пече­неги, нашествие которых на европейские степи началось в последней четверти IX в. [7].

Фальсификация в «псевдолетописи» сквозит и в словах «Германские племена англы и саксы происходили от булгарских слов. В немецком городе Магдебург, название которого сложилось из булгарского маг («волк») и немецкого бург («город») находится святыня – «волчий камень», связанная с булгарским культом духа Волка. Булгарский символ земной радости и счастья – «свастика», используемая немцами государственным знаком фашистской Германии, по их вине превратился в знак. Название Франция, Испания и других произошли от булгарских слов».

Нет слов, писать о таких  измышлениях, которые тиражируются в Болгарской Республике и Татарстане.  К сожалению, чувашские краеведы охотно принимают все эти фальсификации и публикуют  их на своих сайтах и порталах. Самое страшное в этом процессе происходит фильтрация не только истории, но и мозгов чуваш, татар, башкир,  дунайских болгар, мордвы, марийцев и русских. Такая «писанина» засчитана  на тех, кто не знает историю древнеболгарской и  русской истории.

Литература

1.  Моисеева, Л.А. История цивилизаций / Л.А. Моисеева – Ростов на Дону, 2000. – С. 312.

2.  Семенникова Л.И.Россия в  мировом сообществе цивилизаций / Л.И.Семенникова - М., 2002.

3.  Викторов, В.В. Российская цивилизация / В.В. Викторов – М, 2009. – С.23.

4.  Там же. – 24 – 25.

5.  Димитриев, В.Д. Чувашские исторические предания / В.Д. Димитриев – Чебоксары, 1983. – С.15 – 18.

6.  Плетнева, С.А. Кочевники Средневековья. Поиски исторических закономерностей / С.А. Плетнева – М., 1982. – С. 21 – 22.

7.  Там же. – С.22 – 23.