ЭТНОЯЗЫКОВАЯ ТРАНСФОРМАЦИЯ ДРЕВНЕБОЛГАРСКОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ

ЭТНОЯЗЫКОВАЯ ТРАНСФОРМАЦИЯ

ДРЕВНЕБОЛГАРСКОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ

Исследователи цивилизаций считают, что язык является одним из составляющих элементов цивилизации.

По А. Дж. Тойнби, язык, этнос, культура - основные «кирпичики» (матрицы) цивилизации.

Древнечувашская цивилизация зародилась в Империи хунну. Тюркский язык (р-язык) стал формироваться за 500-800 лет до I века н.э. В Империи хунну процесс этноязыковой трансформации болгар продолжился в Центральной Азии и на Северном Кавказе.

Мы предлагаем рассматривать этноязыковые, этнокультурные процессы в трансформационных эпохах:

1. Алтайская эпоха;

2. Северокавказская;

3. Волжско-Камская;

4. Ордынская.

В. Ф. Каховский в работе «Происхождение чувашского народа» пишет, что в булгарском языке были окающий и укающий говоры. Су­ществовал, возможно, и «а»-кающий говор внутри одного из диалектов. Эти диалектные особенности прослежены и в тек­стах булгарских эпитафий, в трактовке которых, однако, до­пускалась путаница вследствие отсутствия в анализе текстов хро­нологической последовательности.

В булгарских эпитафиях, собранных и переведенных на рус­ский язык И. Лепехиным И. Березиным; X. Фейзхановым, Г. Ахмаровым, Н. И. Ашмариным, Н. Ф. Катановым, С. Е. Маловым, Н.Ф. Калининым и др., четко установлены чувашизмы. Именно с помощью чувашского языка X. Фейзханову удалось впервые перевести и объяснить булгарские надписи[1].

В. Ф. Каховский предлагает перевод намогильных надгробий, которые существовали на землях Древней Болгарии (Волжско-Камской Болгарии).

Передача русскими буквами	Соответствие современного слова		Значение слов
	чувашского	татарского
хир авл айх джал туату алт, алты джиат, джиати с(а)кр тхр,тухар ванн джрм, джирим вутур джюр	хěр ывǎл ойǎх çул, çал тǎватǎ улт, ултǎ çит, çичě сакǎр тǎхǎр вун, вон çирěм вǎтǎр çěр, çор	кыз ул ай яшь дурт алты жиде сигез тугыз ун егерме угыз йоз	дочь, девушка сын месяц год четыре шесть семь восемь девять десять двадцать тридцать сто

В словаре Махмуда Кашгарского приведены булгарские слова, аналогичные с чувашскими: авис — чуваш. ǎвǎс — воск; бал — чуваш. пыл — мед; кÿбе (кольчуга) — чуваш. кěпе — рубашка [2].

Тюркские языковые диалекты (р-языке) прослеживаются с эпохи Аттилы (Херкка – жена Аттилы – Керкка).

В Хазарском каганате существовали свои диалекты, например, столица Саркел (шǎркил).

По Н. И. Ашмарину, сар – желтый, красивый, белый; кел – дом (по-чувашски, кил – дом, здание) у древнетюрков существовали следующие языковые диалекты:

1) ǎ – у;

2) с – ш;

3) с – ç (щ);

4) ч – е;

5) к – х;

6) е – и.

Таким образом, языковые диалекты у древнетюрков (носителей р-языка) могли сформироваться в I веке н.э., а возможно, и в условиях Империи Аттилы, Великой Болгарии и Хазарского каганата.

В. Ф. Каховский о языке болгар пишет, что С Махмуд Кашгарский, перечисляя тюркские языки, дает лишь общую характеристику языка булгар и сувар: «что касается языка (жителей городов) Булгар и Сувар, а также языка печенег… он (тюркский) с равномерной элизией суффиксов». В «Хронологии древних народов» хорезмского ученого Бируни (X—XI вв.) сказа­но: «Они (булгары) говорят не по-арабски, а на своем языке, смешанном из тюркского и хазарского» [3].

Чувашские языковеды замечают, что Чувашский язык относится к тюркской группе алтайской языковой семье (болгарской подгруппы). В эту уже группу входят татарский, башкирский, турецкий, узбекский, азербайджанский и др. Многие слова этих языков похожи друг на друга.

Чувашский язык	Тюркские языки	Русский язык
анне чечек тинěс	ана,она чэчэк денгиз	мама цветок море

Но чувашский язык имеет особенности, которые отличают его от всех других тюркских зыков. Так, например, во многих словах, где в чувашском стоит «р», в других тюркских языках стоит «з» (это называется ротацизм), а там, где в чувашском языке «л», в тюркском «ш» (ламбаизм).

Чувашский язык	Тюркские языки	Русский язык
сакǎр алǎк	сэкиз ашик	восемь дверь

Языковеды пишут, что для того, чтобы сказать о чем-то во множественном числе, чуваши приставляют аффикс – сем (яблоко — улма, яблоки — улмасем), в других тюркских языках –лер(-лар) (яблоко — алма, яблоки – алмалар).

Чувашский язык отличает особая мягкость. В исконных чувашских словах нет букв: б, г, д, ё, ж, з, о, ф, ц, щ. Эти буквы используются только для написания слов, взятых из русского и иностранных языков. И таких слов особенно много вошло в чувашский язык после 1917 г. А в русском языке встречаются чувашские слова, попавшие туда еще во времена Волжской Болгарии. Такое же взаимопроникновение произошло с марийским, мордовским, коми, татарским и другими языками.

Ученые считают чувашский язык весьма древним и его обособленность от других тюркских языков объясняют тем, что предки чувашей рано отошли от тюркского мира.

1) Империя хунну;

2) Великая Болгария (р-язык);

3) Хазарский каганат (р-язык);

4) Волжская Болгария (р-язык).

В условиях Волжско-Камской Болгарии языковые диалекты продолжали сохраняться. В. Ф. Каховский писал, что ядро чувашского народа начинает складываться в Булгарском государстве из сувазских и эсегельских племен, родственных по языку и культуре с нохратскими булгарскими племенами.

Однако в Булгарском государстве единая тюркоязычная на­родность сложиться не успела. Процесс формирования булгарской народности был прерван монголо-татарским нашествием [4].

Венгерский языковед Л. Рона Таш о языковом процессе пишет:

1. Болгарские языковые заимствования в марийском 1500 слав, коми и удмуртском – по 300 слов, в мордовском – 150 слов, в каком хронологическом отрезке могли войти в словарный запас перечисленных народов.

2. Заимствуя в мадьярском (венгерском) языке от 300 до 600 слов, по утверждению языковедов могли войти с V по X вв.

3. В США имеется племя американских индейцев сиу (сио). По утверждению языковедов, в их языковом словаре имеется до 300 слов сходных с тюркским языком.

Известно, что этноязыковое, этнокультурное взаимообогащение происходит в общении, и чаще всего в общении, которое происходит в семье. Языковое взаимовлияние происходит в двуязычной семье, например:

1) черемисский (марийский) язык – болгарский язык (чувашского типа р-язык) (1500 слов);

2) мордовский язык – болгарский язык (чувашского типа р-язык) (150 слов);

3) удмуртский язык – болгарский язык (300 слов);

4) язык коми – болгарский язык (300 слов);

5) венгерский язык – болгарский язык (от 300 до 600 слов р-язык);

6) болгарский (дунайский) – праболгарский язык (до 60 слов р-язык и до 40 слов з-язык).

Носителями р-языка были праболгары, а з-языка – турки-османы, которые до 500 лет подвергали болгар этноязыковой и этнокультурной ассимиляции.

Количество болгарских слов (р-язык), вошедших в лексикон перечисленных народов Среднего Поволжья зависит от размещения предков данных народов на территории Волжско-Камского (Болгарского) государства.

Волжско-Камское (болгарское) этноязыковое и этнокультурное влияние продолжалось с 70 гг. VII в. до середины XIV в.

1) В 70-х гг. VII в. произошло переселение части болгар на территорию Среднего Поволжья;

2) В 80-х гг.VIII в. переселение большей части болгар и сувар на территорию Среднего Поволжья;

3) В IX в. образовалось государство Волжская Болгария финно-тюркских народов;

4) 1236 г. – разгром монголо-татарскими войсками Волжской Болгарии. Уход части болгар к народам марийцев, мордвы, коми, удмуртов;

5) В середине XIV в. татаро-кыпчаки закрепились на земле волжских болгар. Начало этноязыковой и этнокультурной экспансии татаро-кыпчакской цивилизации.

Территориально вся Черемисия (Марий Эл) находилась в составе Волжско-Камской Болгарии и подвергалась с IX по X вв. этноязыковой и этнокультурной ассимиляции. Процесс ускорился после 1236 г., когда на территории Горной Болгарии и Луговой Черемисии стало оседать большое количество болгарских беженцев. Таким образом, болгарскую ассимиляцию Черемисии хронологически мы делим на два периода (этапа):

1) Конец VII – середина VIII вв. – начало этноязыкового процесса;

2) С 1236 г. – массовый уход болгар (носителей р-языка) на территории народов мордвы, черемисов, удмуртов и коми.

По Черемисии активное болгарское влияние длилось с середины VIII до середины XIV вв. Активное влияние болгарского языка и болгарской культуры на черемисов длилось более 600 лет. В ходе этих процессов болгарские мужчины женились на марийских женщинах, а марийские мужчины – на болгарских. В таких семьях было двуязычье.

За 600 лет в марийском (черемиском) языке закрепилось более 1500 болгарских слов, одежа, орнамент, музыкальные инструменты, музыка, танцы стали составной частью духовного мира современных марийцев.

К сожалению, по данным учебника А. Г. Иванова и К. Н. Санукова «История марийского народа» [5] марийцы (черемисов) не входят в состав Волжско-Камской Болгарии. В § 4 «Истоки марийской культуры» отмечается, что в прежней историко-этнографической литературе было распрос­транено представление о древних марийцах, вплоть до присоедине­ния к России, как о полудиких охотниках и рыболовах. Однако мате­риалы археологических раскопок последнего времени свидетельству­ют о наличии у древних марийцев оседлого земледельческо-скотоводческого хозяйства, металлообработки, развитых ремесел в соче­тании с традиционными занятиями: собирательством, охотой, рыбо­ловством, пчеловодством.

Истоки марийской культуры обусловлены особенностями мате­риальной и духовной жизни первобытных племен, генетически пред­шествовавших формированию марийского народа. Прежде всего, в своей основе это — культура жителей лесной зоны. Не только заня­тия и связанные с ними орудия труда и предметы материальной куль­туры, но и весь мир образных представлений древних марийцев, их традиции были связаны с лесом, его обитателями.

Дерево служило марийцу при сооружении жилища, изготовле­нии предметов и орудий труда, домашней утвари; ягоды и плоды ди­ких растений, травы и коренья занимали большое место в рационе питания даже после освоения навыков земледелия и скотоводства. Охота, собирательство, рыболовство, бортничество (сбор меда ди­ких пчел) являлись важнейшими занятиями древних марийцев, осо­бенно в северных и северо-западных районах их обитания. В целом, хотя земледелие и скотоводство среди предков марийского народа, по археологическим данным, стали развиваться еще на стадии ран­него металла (начало II тысячелетия до н.э.), у марийцев в период их формирования преобладал охотничье-рыболовецкий тип хозяйства. Это накладывало определённый отпечаток, как на материальную, так и на духовную культуру.

Древние языческие культы марийцев были тесно связаны с ле­сом, деревьями. Своим богам (Юмо) они молились в священных ро­щах (ото, кÿсото). Самыми почитаемыми, священными деревьями у них были береза и рябина. Поклонение силам природы занимало цен­тральное место в языческой религии древних мари. Они поклоня­лись солнцу, воде, ветру. В качестве тотемных животных почитались медведь, лось, водоплавающая птица.

Анимизм и семейно-родовой культ соответствовали родовому периоду и присваивающему характеру хозяйства. С развитием про­изводящих отраслей, земледелия и скотоводства они дополнились верованиями и ритуалами, связанными с сельскохозяйственным цик­лом. Зимний новогодний праздник «Шортьол» (шорык йол — овечья нога) марийцы посвящали будущему урожаю и приплоду скота. Ве­сенний праздник «Уарня» (сродни русской Масленице) посвящался подготовке к весенне-летнему циклу сельскохозяйственных работ. Перед началом весенне-посевных работ устраивалось моление сохе — «Ага пайрем». На общественном молении совершалось жертвоприношение хлебом. Интересным был обряд ритуального посева яиц вместе с семенами на первой вспаханной делянке с пожеланиями, чтобы зерна были крупными, как яйца. Завершение весеннего сева знаменовал летний праздник «Сÿрем», на нем изгоняли «злых духов» не только с полей, но и из домов и построек. Сбор нового урожая завершался большим осенним праздником «Угинде пайрем» (празд­ник нового хлеба). На нем главное место отводилось жертвенным обрядовым блюдам (преимущественно каше), приготовленным из про­дуктов нового урожая.

В глубокой древности у марийцев, как и у любого другого наро­да, зародилось устное поэтическое творчество. Опоэтизированное возвеличивание великанов — исполинов (Онар, Алым-патыр, Нöнчык-патыр), которых поэтическое воображение народа наделило ис­полинским ростом и огромной физической силой, олицетворяет пре­клонение перед трудолюбивыми предками, корчевавшими лес под пашню, осваивавшими речные долины и прибрежные склоны. Ши­роко распространены легенды и сказания о родоплеменных богаты­рях, защитниках народа и родной земли от чужеземных завоевате­лей. Чоткар, Чембулат, Акпатыр — любимые эпические герои, наде­ленные бессмертием и приходящие на помощь родному народу даже после своей видимой смерти.

Народное музыкальное творчество марийцев зародилось и раз­вивалось на основе пентатоники (пятизвучия), что было характерно для огромного географического пространства от Японии до Шотлан­дии. Исследователи-музыковеды отмечали особую близость старин­ных марийских мелодий с древними образцами венгерской народной музыки. Со времён этногенеза и единства финно-угорских племён через века были пронесены старинные музыкальные инструменты: тÿлыр (барабан), шÿвыр (волынка), кäрш или кÿсле (гусли) и различные трубы [6].

Алатырский и Порецкий районы входили в состав Мордовии. Издавна мордва контактировали с черемисами, болгарами, буртасами.

Мордовский исследователь Н. В. Заварюхин о мордовских землях пишет, что они во все времена были относительно густо населены. Кроме мордвы здесь проживали и другие народы, оказавшие влияние на формирование ее топонимики, культуры и хозяйства. Это буртасы, (которых А. Н. Сахаров считает не без основания мордвой)*, татары, чуваши, русские. Столь пестрый состав населения был обусловлен политической ситуацией. Гунны, болгары, хазары, печенеги, половцы, монголы, — вот не полный перечень племен и народов, вторгавшихся на территорию Поволжья в I — начале II тысячелетия н.э. Бесчисленные военные столкновения приводили к перемещению оседлых народов, в результате чего подрывалось хозяйство, уничтожались памятники культуры. Замена кремневых наконечников копий, стрел, ножей железными и появление нового, более совершенного оружия сделали стычки враждующих сторон кровопролитными. С каждым столетием мощность ударов нарастала. Не обошли они и мордву, которой не раз с оружием в руках приходилось отстаивать свои земли, язык и культуру. Самым грандиозным явилось Батыево нашествие 1237 г., вслед за которым установилось золотоордынское иго, прервавшее естественно - истори­ческое развитие народов Восточной Европы. Мордовские земли также оказались под властью чингисидов.

В I — начале II тысячелетия н. э. оформились хозяйственно-культурный комплекс и религиозное мировоззрение мордвы. Материалы раскопок древних захоронений людей, открытых поселений и городищ позволяют судить о занятиях, культуре и общественных отношениях мордовских племен, того периода. Иллюстрацией сказанного могут служить материалы раскопок городища «Ош-Пандо» у с. Сайнино Дубенского района. Занятия землепашеством и скотоводством уже в I тысячелетии н.э. были здесь определяющими. Наличие железных наконечников сох и серпов, а также значительное количество обугленных зерен культурных растений, в том числе ячменя, полбы, ржи и гороха, — свидетельства тому. Из домашних животных, если судить по костным остаткам, держали свиней, коров, лошадей, овец. Повсеместно у мордвы были распространены охота, рыболовство и бортничество. Они служили источником для получения дополнительных продуктов питания, а пушнина, воск и мед использовались для обмена. У жителей городища была хорошо развита металлообработка, основанная, по-видимому, на добыче болотных и дерновых руд. Мордовские кузнецы знали технику цементации и термической обработки. Многочисленные находки украшений на месте мордовских городищ, открытых поселений и в захоронениях говорят о занятиях мордвы ювелирным делом. Ювелиры владели приемами литья, пайки, ковки, расплющивания и чеканки. У мордвы были широко распространены прядение, ткачество, обработка дерева, кожи, кости. Мордовские умельцы делали посуду из глины и дерева.

В I тысячелетии н. э. железные орудия труда прочно вошли в жизнь мордвы. Родовой строй начал распадаться. Появилось имущественное неравенство, хорошо прослеживаемое по материалам захоронений: наряду с богатыми встречаются и бедные. Достигнутые успехи в хозяйственной жизни способствовали формированию раннефеодальных отношений. На смену родовой общине пришла соседская.

В условиях дальнейшего развития производительных сил и становления феодальных отношений, а также под влиянием внешней угрозы в начале II тысячелетия н.э. происходил процесс складывания единой мордовской народности. Мордовский эпос пронизан мотивами общности судеб эрзи и мокши, неразрывности их хозяйственной и духовной жизни. В эпических песнях прославляется Тюштя — вождь и правитель мордовского народа.

В начале II тысячелетия н. э. у мордвы стали оформляться государственные образования: у мокши — в бассейне Мокши и в Верхнем Присурье во главе с князем Пураном, у эрзи — в Окско-Сурском междуречье во главе с князем Пургасом. О наличии у мордвы еще до вторжения орд Батыя двух князей свидетельствовали очевидцы. В частности, об этом писал венгерский монах Юлиан: «...царство мордванов – там было два князя: один князь со всем народом и семьей покорился владыке татар, но другой с немногими людьми направился в весьма укрепленные места, чтобы защищаться, если хватит сил».

Природные условия территории расселения мордвы были благоприятны для занятия землепашеством. Наличие тучных черноземов способствовало концентрации здесь населения. Княжеские поселения был много дворными в отличие от крестьянских мало дворных. При известной земельной свободе последние давали возможность крестьянину максимально приблизить свое хозяйство к земле. Селения мордвы были одно- и двурядными. Они размещались вдоль берегов рек, озер и ручьев. В период ханских набегов реки и овраги служили естественными преградами в случае внезапного нападения. В угодьях, расположенных далеко от места жительства, создавались временные поселения — «зимницы», состоящие из одной или двух изб со всеми необходимыми постройками. «Зимницы» также играли роль охотничьей избушки. Являясь составной частью хозяйственных комплексов поселений, они облагались налогом. Во время военных действий «зимницы» тоже подвергались разграблению: «села, и погосты, и зимницы пограбиша», — отмечается в летописи под 1377 г.

После Батыева нашествия южномордовские земли практически обезлюдели. В XIII в. в степных участках было рискованно заниматься землепашеством. Наиболее плотно заселенными мордвой стали земли по реке Мокше в Мещере, левобережье Алатыря, водораздел Алатыря, Оки и Теши, а также территории под Нижнем Новгородом и в районе Мурома. Об этом свидетельствуют многочисленные археологические памятники и русские летописи.

В период расцвета Золотой Орды мордва достигла определенных успехов в развитии экономики, стабилизации рынка, совершенствовании социальных отношений. Вновь стали распахиваться степные участки, осваиваться под бортничество и другие промыслы, заброшенные ранее лесные массивы в южной части мордовской земли. Археологический материал подтверждает наличие у мордвы в это время плугов, предназначенных не только для пахоты уже используемых территорий, но и для обработки целинных и залежных земель. Мордовский плуг, состоящий из резака, лемеха и других приспособлений, был аналогичен, плугам, распространенным в других регионах Средней Волги. У эрзи он назывался «сабан», у мокши — «кереть». Название плуга «сабан» до сих пор бытует у мордвы-эрзи. Для рыхления уже введенных в хозяйственный оборот земель мордва применяла соху. Необходимым атрибутом земледельца в период уборки хлебов являлся серп (тарваз), упоминавшийся в материалах раскопок городища «Ош-Пандо».

В начале II тысячелетия н.э. вместо примитивных зернотерок получила распространение ручная вращающаяся мельница, а в дальнейшем и водяная. Хлеба складывали в скирды. В ходе военных действий они, как правило, служили объектом уничтожения, что подтверждает запись, сделанная в Лаврентьевской летописи под 1228 г.: «Муромский князь Гюрги Давидович, вшед в землю Мордовскую, Пургасову волость, пожгоша жита и потравиша, и скоты избиша, полон послаша назад»*. Травы убирали косами-горбушами. Обмолот хлеба производили непосредственно на территории поселений или «зимниц» [7].

Этноязыковая и этнокультурная экспансия со стороны древнеболгарской цивилизации на мордовских землях длилась с X-XI до 1236 г., 250 – 300 лет, что и привело к заимствованию в языке (150 слов).

Удмуртский исследователь В. С. Чураков, который выступал на международной научной конференции «Цивилизации народов Среднего Поволжья и Приуралья» в мае 2006 г. в г. Чебоксары, о расселении и этногенезе удмуртов отмечал, что несколько иную точку зрения относительно расселения удмуртов в прошлом занял М. Г. Худяков. Воспользовавшись тем же сообщением Б. Г. Гаврилова о ватка и калмезах, он вопреки содержащемуся в нем утвер­ждению, что на Чепцу удмурты-калмезы проникли из бассейна Кильмези, разворачивает в обратном направлении их колонизационное движение. Со­гласно М. Г. Худякову калмезы были вытеснены с территории своего изна­чального обитания на р. Чепце удмуртами-ватка, которые, в свою очередь, были вынуждены покинуть свои земли на Вятке под давлением русских. Из­гнанные с Чепцы калмезы заселили бассейн Кильмези, вытеснив оттуда «чудь» и марийцев. Поскольку, в отличие от своих предшест­венников М. Г. Худяков был против изначального помещения калмезов на Вятке, то для объяснения появления современной завятской группы удмуртов он выдвинул гипотезу, что удмуртами-ватка и калмезами не ограничивается число удмуртских «племен», предположив существование еще одного «пле­менного центра в Арском крае». В соответствии с утверждавшим­ся в этнологии представлением о последовательной консолидации родовых групп в племена, а племенных объединений в народности, исследователь ста­вил перед собой задачу ретроспективного распределения удмуртских родов по соответствующим «племенам», однако, вынужден был отказаться от ее решения «за недостаточностью данных». Известные события 30-х гг. не позволили М. Г. Худякову завершить работу над рукописью труда по истории удмуртов [8, 9].

В. С. Чураков в своем выступлении обратил внимание на историографию вопроса, в частности он отметил, что исследователи 30-40-х гг., ориентируясь в ключевых вопросах этниче­ской истории удмуртов на схемы своих предшественников, большее внима­ние уделяли решению частных вопросов. Лишь после войны появилась воз­можность обобщить их результаты и подвести некоторые итоги. В 1951 г. в 15 выпуске «Записок» Удмуртского научно-исследовательского института публикуются две взаимосвязанные работы А. Ф. Трефилова, претендующие на целостное освещение истории удмуртского народа. Первая из них - «О древности удмуртов» - затрагивает период, предшествовавший вхождению Прикамья в состав Русского государства. Соответственно, вторая посвящена истории «удмуртских племен» в период образования «Русского централизо­ванного государства». В обеих статьях во взглядах исследователя весьма чет­ко прослеживается распространенное в науке того времени представление о поэтапном развитии этнической общности по линии род-племя-народность, совпадающей с линией общественного развития дикость-варварство-цивилизация. А. Ф. Трефилов в древнейших общих предках удмуртов, коми и марийцев видит «родовые коллективы» Западного Приуралья, жившие в III – II тыс. до н.э. В свою очередь, с финалом Пьяноборского периода им связы­вается оформление уже собственно удмуртских «племен» ватка, калмез и уд, которые, по его мнению, подошли к стадии формирования «племенных сою­зов» лишь накануне вхождения Прикамья в состав Русского государства. В соответствующем разделе второй статьи, красноречиво озаглав­ленном «Сложение удмуртской народности», А. Ф. Трефилов приходит к вы­воду, что «процесс складывания удмуртской народности, начавшийся в XVI столетии, идет в XVII столетии и завершается в первой половине XVIII сто­летия, в период установления безраздельного господства крепостнических отношений на территории Восточной Европы».

Новый этап в изучении этнической истории удмуртов (а фактически лишь этногенеза, понимаемого как ранняя часть этнической истории) следу­ет связать с активизацией археологических исследований, совпавших с оформлением в удмуртской этнографии основных постулатов так называемой «воршудной теории», представленных в работах В. Е. Владыкина и М. Г. Атаманова. Первой обобщающей работой этого периода явилась статья В. Ф. Генинга «Этногенез удмуртов по данным археологии», в которой автором ставилась задача выявления на основе новейших для того времени археологических материалов компонентов, принявших участие в формировании удмуртского народа. Чрезмерная «миграционная» составляю­щая присущая концепции исследователя в дальнейшем привела его к выводу об «угро-самодийских» корнях удмуртских «племен» ватка, калмез и ар. Отмечая слабую к тому времени изученность археологами Прикамских рай­онов, ученый затрудняется проследить «процесс формирования удмуртского народа на этой территории», но, тем не менее, считает возможным сделать заключение, что «основой удмуртского этногенеза явилось население бассей­на реки Чепцы», а консолидация «различных племенных групп в единую уд­муртскую народность происходила, главным образом, в рамках Русского го­сударства в XV-XVII вв.». Важным, по сути методологическим, является замечание В. Ф. Генинга о том, что «как показывают археологиче­ские материалы, далеко не все ветви пермских языков дожили до наших дней» [10].

На рубеже 60-70-х гг. к решению проблем этнической истории удмур­тов подключается В. Е. Владыкин. Он относит время оформления «древнеудмуртской» этнической общности к концу I тыс. н. э., помещая ее по берегам Вятки. Однако на рубеже I и II тыс. н. э. выход марийцев на среднюю Вятку, по его мнению, приводит к разрушению «древней этнической общности уд­муртов». При этом часть населения уходит на юг, где оформляется арская группа удмуртов, другая часть, «известная впоследствии под названием калмезов», начинает колонизацию бассейна р. Кильмезь, а оставшееся возле Вятки удмуртское «племя» ватка «по мере увеличения здесь числа русских поселенцев» уходит на среднее и верхнее течение Чепцы [11]. Очевидно, что представленная В. Е. Владыкиным «в самых общих чертах картина ранней этнической истории удмуртов», практически не отличается от взглядов И. Н. Смирнова, которого, впрочем, в тексте даже не упомянуто. Пожа­луй, существенным дополнением к гипотезе И. Н. Смирнова, помимо опреде­ленной корректировки хронологии, следует отнести привлечение В. Е. Владыкиным предложенной Ф. И. Гордеевым этимологии этнонима уд­мурт, которое якобы восходит к булгарскому названию р. Вятки. Наконец, согласно взглядам этого автора лишь после вхождения «удмуртского народа в состав русского централизованного государства... появились объективные условия для сложения удмуртской народности».

Ибе-Фадлан отмечал (922 г.), что благодаря торговле (пушнина) болгары продвигались на север.

Татарские исследователи весь север до океана вписывают в территорию Волжско-Камской Болгарии. Необходимо отметить:

1) предки удмуртов входили в состав Волжской Болгарии;

2) предки коми проживали до 1236 г. ближе к территории Волжской Болгарии и только под натиском монголо-татар «ушли ближе к Северу».

Мадьяры, по утверждению Б. В. Каховского, кочевали по обширным степям в поисках пищи. Материалы того периода свидетельствуют, что мадьяры были идолопоклонниками, огнепоклонниками, т.е. язычниками.

В Волго-Камье пришельцы вступили в тесные этнокультурные контакты с местным населением, в том числе с булгарами, которые достаточно четко прослеживаются по материалам исследований могильников у селений Б. Тарханы, Танкеево, Б. Тиганы в республике Татарстан. В этих могильниках наблюдаются параллели в погребальных традициях булгар и мадьяр, а также обнаружен погребальный инвентарь обоих этносов.

О тесных этнокультурных контактах предков чувашей и венгров свидетельствует ряд материалов. Это, например, чувашские заимствования в венгерском языке, связанные с жилищем, мебелью, утварью, земледелием, животноводством, обществом, обычаями, суевериями, растительным и животным миром и т.д. Отмечены чувашско-венгерские фольклорные параллели. О связях свидетельствуют также топонимические данные. Параллели наблюдаются и в музыкальном творчестве чувашей и венгров.

Следует отметить, что археологические памятники мадьяр того времени на территории Чувашии пока еще не обнаружены. Однако в результате тесных этнокультурных связей предков чувашей и венгров сформировались общие элементы в такой консервативной сфере, как погребальные традиции. Длительное их бытование практически без изменения в среде чувашского этноса позволяет их проследить.

И мадьяры, и чуваши хоронили своих умерших в могилах прямоугольной формы, вытянуто, в гробовищах, головой на запад.

Общей чертой в обряде волжских болгар и венгров являлось захоронение в могилах частей коня. В венгерских могильниках IX - X вв. они обнаружены не только в мужских, но и в женских погребениях (Кенезле I и II, Гадорош, Секешфехервар и др.). Это характерно и для чувашей - язычников - кости лошадей найдены в Икковском, Мартыновском, Бахтигильдинском и др. могильниках. О лошади, как постоянном элементе в погребальном обряде чувашей, свидетельствуют многочисленные этнографические данные.

Специфическим элементом погребального обряда, сближающим Булгарские и венгерские традиции, являются лицевые маски, причем венгры изготавливают их и из серебра, они обнаружены и в Танкеевском могильнике. Чуваши клали на глаза, рот, нос и в уши покойнику красные шелковые нитки, иногда в рот клали монеты. Все это служило оберегом для умершего и помогало ему благополучно перейти в загробный мир, для чего, судя по всему, и служили погребальные маски у ряда народов. Сравнительное изучение чувашских и венгерских надмогильных памятников, особенно деревянных столбов, обнаруживает их очень близкое сходство в элементах формы и украшения. Приемы изготовления надмогильных памятников и их типы у чувашей и мадьяр, особенно секеев, имеют близкие параллели, генетически восходящие к волжским болгарам, которые, в свою очередь унаследовали древнетюркские традиции, сложившиеся еще в хуннскую эпоху.

До 1236 г. часть мадьяр проживала в Волжской Болгарии и только монголо-татарский разгром средневековой Болгарии принудил мадьяр ассимилировать в Среднее Поволжье.

Погребения, которые были найдены на территории Среднего Поволжья показывают, что параллели в погребальном инвентаре чувашей и венгров наблюдается в использовании мотива трилистника (изображения растения с тремя листами на рукоятках сабель и поясных пряжках у венгров и на перстнях у чувашей).

Совпадение комплекса погребального обряда элементов материальной и духовной культуры булгар и венгров свидетельствует не только о постоянных контактах между ними, но и сложных этнических процессах, в частности взаимоассимиляции. Этот процесс продолжался и позднее, когда в IX в. венгры и часть булгар вместе с ними переселяются на юг, а затем на Дунай. Часть венгров осталась в Среднем Поволжье, о чем говорят сведения венгерского миссионера монаха Юлиана, побывавшего здесь в 1236 гг. и встретившего их. Венгры сохраняли еще свой язык, занимались, по его сведениям, разведением лошадей и охотой и сохраняли память о своих предках, покинувших в IX в. данный регион. Венгерские монахи-миссионеры, побывавшие в Среднем Поволжье, уже не упоминают о венграх, которые растворились в местных этносах.

В IX в. мадьяры (венгры) переместились в Панония, но еще 300 лет, до 1236 г., часть венгров проживала в Волжско-Камской Болгарии.

Юлиан в 1236 г. до вторжения монголо-татар разговаривал с венграми на их родном языке. Юлиан был этническим венгром и католическим миссионером.

Варианты, где могли войти 600 болгарских слов в мадьярский язык:

1) Империя хунну;

2) Империя Аттилы;

3) Хазарский каганат;

4) Волжско-Камская Болгария.

Следует заметить, что процесс языковой трансформации был обоюдным.

И. Д. Кузнецов в работе «Очерки по истории и историографии Чувашии» представил несколько десятков слов заимствованных из китайского языка, которые вошли в древнеболгарский язык (р-язык).

чувашский	китайский	русский
çуйǎх хум айлǎм суя тǎнла чан çын уяр йǎли айван ǎс (тǎн) пух сǎхǎ чǎн шав хунь шǎн çу ту чǎт çěн уйǎх нимěр чун çын тин (çеç) шǎ (тǎк) амии, анне йÿтенě хурлǎ коштан патша чухла шан цын ÿт çыр чухǎн мучи хуйхǎр тупǎ çěн çул çу шу суй шут, шутла çинçе чǎнни, чǎн çын чǎн-чǎн вǎй эль (ял) хумхан ар сасǎла	сюань хун ай сы (сюй) дун чженжень юй ли (сули) иньань усин пой сихо чǎн шао хунь шуǎн ю ту сяде синьюе наоми чунцзинь дйн ша ама, анян юдан хуэр кожэнь багжэ чуǎй шан син ути сě цюнхань муцзю хуйхэнь дапао сяньсуй сую шуй сюань шу сяньцяо чэнъи, чэнсинь чэньжань вэй ило хуан эр саса	кричать, галдеть мятеж, бунт склон, край, берег фальшивый понять, уразуметь настоящий человек ясный день обряд простоватый интеллект собирать жадный, алчный правдивый, славный шум, крик тесть, родители жены холодный, иней масло бугор, кочки стерпеть молодая луна кашица великодушный только что дыра, ямка мать порочный оскорбительно богач узурпатор, насильник соображать, догадываться надеяться, желать человек тело (физическое) писать бедняк дядя сожалеть пушка новый год топленое масло вода лгать число, считать тонкая (работа) преданный, искренний правдивый сила деревня колебаться мужской голосовать [12]

В. Ф. Каховский отмечал, что более 100 китайских слов вошли в состав тюркского, носителей р-языка.

Известно более 600 древнеболгарских (ностителей р-языка) слов, вошедших в состав венгерского языка (мадьярского).

Например:

чувашский	венгерский	русский
кантǎр çурла хǎмла пǎрçа урпа ěне сысна	кендер сарло комло борзо арпа ÿне дицно	конопля серп хмель горох ячмень корова свинья

В данных государствах тюрки были носителями р-языка. У венгров отдельный угорский язык, а заимствования были из р-языка.

Предлагаем варианты места, где произошел синтез:

1) Азия;

2) Европа (Северный Кавказ);

3) Волжско-Камская Болгария.

Думаем, что процесс шел в условиях Азии (до I в. н.э.) и продолжился в период Северо-Кавказского смешения древнеболгарской цивилизации.

Процесс шел с III – по V в. и завершился в IX в., таким образом, синтез продолжался 400-500 лет.

Первая позиция. Черемисский процесс продолжался от 500 до 600 лет. Черемисия была в составе Волжской Болгарии, благодаря чему 1500 слов нашли свое применение среди болгарского населения.

В своей книге А. Г. Иванов и К. Н. Сануков «История марийского народа» пишут, что с IX – XIII вв. марийцы были зависимы от Волжско-Камской Булгарии (Болгарии) [13]. Правильнее всего было бы указать на то, что с IX в. до 1236 г. Черемисия (Черемиссия) входила в состав Волжской Болгарии.

Вторая позиция марийских ученых: «в XIII-XV вв. марийцы входили в состав Золотой Орды; Ветлужское черемиское княжество» [14].

М. З. Закиев свою позицию изложил в работе «Происхождение тюрков и татар» [15].

Отметим следующее:

1) А. Г. Иванов и К. Н. Сануков пишут, что марийцы (черемисы) были зависимы от Волжско-Камской Болгарии. Таким образом, мы можем согласиться с утверждениями И. Н. Смирнова, М. Р. Федотова, В. Д. Димитриева о 500-летнем влиянии болгар на финнов (предков марийцев);

2) М. З. Закиев это утверждение категорически не принимает и отрицает такое заимствование (болгар на черемисов).

М. З. Закиев утверждает, что еще одним доказательством р-язычности волжских булгар считают чу­вашско-финно-угорские лексические схождения. Дело в том, что в языках марийцев, мордвы, удмуртов и коми зафикси­ровано большое количество тюркизмов, среди которых имеют­ся и р-язычные и другие лексические заимствования, харак­теризующиеся чувашскими особенностями. В их числе есть хозяйственные термины, термины родственных отношений, домашнего быта, но особенно много терминов, связанных с земледелием и домашним скотоводством. Например: чув. kk r - «хлеб», морд. ukro - «хлеб», марийск. sykyr – «хлеб», sukyr - «хлебный каравай»; чув. аr k – «репа», удмурт. arči - «репа», коми serkni «репа» и т.д. Кроме того, в некоторых финно-угорских языках существуют одинаковые с чувашскими грамматичес­кие формы, например, чувашская форма причастия на-sa (ср. чув. tarsa – «стоя», удмурт. puktysa – «стоя», коми suvtsa – «стоя»); или чувашская форма реликтового глагола на -ni (чув. sutni – «светить», «свечение», удмурт, sotyny «светить» (в выражении jugyt sötyny – «святить»), ср. венгр. sütni – «светить» и т.д.).

Общеизвестно, что в Поволжье и Приуралье еще с древней­ших времен складывался тюрко-угро-финский языковой союз. В результате взаимовлияния этих народов отмечаются тюркиз­мы в угро-финских и финноугризмы в тюркских языках. Не­которые тюркские слова в угро-финских языках осваиваются соответствующими фонетическими изменениями, например, фонема [з] через [д] переходит в [р]: тугыз > тугыд > тухыр; происходит оглушение начальных звонких и т.д. По­скольку чувашский язык образовался в результате смешения тюрских, монгольских и позже финно-угорских языков, по­стольку такие изменения тюркизмов мы наблюдаем как в чу­вашском, так и в финно-угорских языках. Поэтому тюркиз­мы со специфическими изменениями в финно-угорских язы­ках появлялись и без влияния чувашского языка, в то же вре­мя нельзя, начисто отрицать и влияние чувашского языка, а не булгарского. Некоторые ученые это чувашское влияние стараются объяснять как влияние булгарское. По мнению ис­следователей Г. Рамстедта, Р. Рясянена, Ю. Вихмана и др., чувашизмы эти были заимствованы очень давно, еще тогда, ког­да булгары говорили на старочувашском языке, и поэтому они свидетельствуют о ротацизме булгарского языка. Один из сто­ронников этой гипотезы, М. Р. Федотов, например, пишет: «...Предки современных коми еще в период их общепермской языковой общности находились под сильным влиянием тюркоязычных булгарских племен», и поэтому булгарский язык «оказал на пермяков огромное по тому времени влияние, что доказывается наличием в коми языке нескольких десятков слов чувашского происхождения, не говоря уже о сотнях чу­вашских заимствований в удмуртском языке...». Такое же предположение высказывает этот автор и по поводу чувашизмов в марийском языке: «Существование в марийском языке непродуктивных и продуктивных чувашских морфем, — пи­шет он, — говорит о глубокой древности тюркских заимство­ваний, имеющих тысячелетнюю давность, о той силе тюркско­го влияния, которое пронизало всю морфологию марийского языка».

При таком представлении о давности чувашских заимство­ваний действительно можно прийти к выводу о существовании ротацизма в волжскобулгарском языке. Однако, как мы уже видели в предыдущих параграфах, многие факты историческо­го и лингвистического порядка противоречат такому представ­лению [16].

Татарский языковед подвергает сомнению и пытается обосновать «неудачные» концепции чувашских, мадьярских и финских ученых о синтезе языков и культур народов Среднего Поволжья [17].

М. З. Закиев отмечает, что превращение чувашского р-языка в тюркский з-язык маловероятно, потому что эти языки уже более тысячи лет существуют параллельно друг другу и превратиться один в другой никак не могли [18].

Языковеды ранее отмечали, что р-язык и з-язык формировались в Империи хунну, и мы с этим подходом полностью согласны.

Я заключаю этот подход в понятиях древнетюркская цивилизация (носители р-языка) и новотюркская цивилизация (носители з-языка).

Выводы

1. Этноязыковая трансформация древнеболгарской цивилизации имеет свои особенности: процесс генезиса (рождения, формирования) начался в условиях Азии, а именно:

a) Афганистана (по мнению болгарских ученых);

b) Империи хунну (прототюркский болгаро-огурский р-язык).

2. Параллельно формировался (правда, с опозданием на 500-700 лет) прототюркский язык носителей з-языка. На сегодня имеется мнения чувашских и татарских языковедов о том, что з-язык формировался задолго до р-языка.

3. Некоторые языковеды замечают, что р-язык мог появиться в процессе ассимиляции иноиранцев с древними тюркскими носителями з-языка. Такой процесс языковой трансформации отрицает даже М. З. Закиев, отмечая, что р-язык и з-язык параллельно функционировали тысячелетия.

4. Языковая трансформация (р-языка) происходила в условиях Великой Болгарии, Хазарского каганта, Волжско-Камской Болгарии, Золотой Орды и Казанского ханства.

5. Ускоренный синтез культур и языков народов Среднего Поволжья произошел в условиях 500-летней зависимости от древнеболгарской цивилизации.

Литература

1. Каховский, В. Ф. Происхождение чувашского народа / В. Ф. Каховский. - Чебоксары, 2003. – С. 306

2. Каховский В. Ф. Там же. – С. 306

3. Каховский В. Ф. Там же. – С. 307

4. Каховский В. Ф. Там же. – С. 307

5. Иванов, А. Г., Сануков, К. Н. История марийского народа: учеб. пособ. для школ / А. Г. Иванов, К. Н. Сануков. – Йошкар-Ола, 1999. – С. 160

6. Иванов, А. Г., Сануков, К. Н. Там же. – С. 12-15

7. Заварюхин, Н. В. Очерки истории Мордовского края / Н. В. Заварюхин. – Саранск, 2009. – С. 12

8. Худяков, М. Г. Древности Малмыжского уезда // Труды Вятской Ученой архивной комиссии. Вып. 1-2. Отд. III. Вятка, 1917. – С. 1-59

9. Худяков, М. Г. Вотские родовые деления // Известия Общества ар­хеологии, истории и этнографии. Т. XXX. Вып. 3. Казань, 1920. – С. 339-356

10. Владыкин, В. Е. К вопросу об этнических группах удмуртов // Совет­ская этнография. - 1970. № 3. – С. 37-47.

11. Генинг, В. Ф. Этногенез удмуртов по данным археологии // Вопросы финно-угорского языкознания. Вып. 4. - Ижевск: Удмуртия, 1967. – С. 271-278.

12. Кузнецов, И. Д. Очерки по истории и историографии Чувашии / И. Д. Кузнецов. – Чебоксары, 1960. – С.32-33

13. Иванов, А. Г., Сануков, К. Н. Там же. – С. 152

14. Иванов, А. Г., Сануков, К. Н. Там же. – С. 152

15. Закиев, М. З. Происхождение тюрков и татар / М. З. Закиев. – М., 2003. – С. 339

16. Закиев, М. З. Там же. – С. 339-340

17. Закиев, М. З. Там же. – С. 302-346

18. Закиев, М. З. Там же. – С. 344

---

* По мнению исследователей, буртасы (асы) принадлежат к ираноязычным племенам, но сильно тюркизированным

* Причина похода русского князя заключалась в том, что пургасовские мордва ориентировались на Волжско-Камскую Болгарию.